Лариса Шкатула - Жизнь под маской

– Не думаю, что ты боишься, – упрямо твердил Батя. – И вряд ли они такие уж страшные! Оружие в руки не берут – грех. Для таких дел, говорят, из самой Индии какой-то редкий яд привозят. Это как бы гневные слезы ихнего бога. Убивает в один момент! А перед смертью человека такое блаженство охватывает! Мол, радость от встречи с богом. Так что убийство они вовсе убийством не считают. Всего лишь наказание за непослушание…

– Чёрт побери, Батя, рассказываешь какие-то сказки, а я, дурак, тебя слушаю. Ну подумай, если они никого не оставляют в живых, то откуда о них такие подробности известны?

Похоже, у любителя алмазов был на всё готов ответ:

– А случилось так, что двоих человек посылали в Индию за слезой Арала. Один – самый что ни на есть преданный сектант, а другой – обычный человек, рудознатец; он раньше на прииске работал, так его сектанты выкрали и к себе увезли. А по тем местам, где они шли, чума свирепствовала. Мор людей как косой косил! Сектант и заразился. А мужик обрадовался и – дай бог ноги! Бежал без оглядки до самого Екатеринодара – там у него сестра жила. Недолго, правда, задержался, чтобы слуг Арала на неё не наводить, и дальше побежал. Больше она ничего о нём не слышала. А мы с нею соседями были, вот она и поделилась…

– Хорошо, допустим. Теперь объясни, как можно убить двенадцать человек, чтобы никто не проснулся и за оружие не схватился? Ведь они нападения ждали… Может, в погоню за беглецами целый отряд отправляют?

– Всего трех человек. У каждого – пузырёк с ядом, и в нём золотая игла. Все, что сектанты зарабатывают, принадлежит богу Аралу, потому тот, кто на эту собственность покушается, должен умереть!.. Слуг Арала, богатства ихнего бога охраняющих, с детства учат бесшумно передвигаться. Так к тебе подкрадётся – сучок под ногой не треснет! Кольнул иглой и исчез. А ты и не заметил, как умер…

– Ну и пакость! Катя, ты слышишь? И он ещё предлагает нам идти в этот гадюшник!

– Нелюди они, – хмуро вымолвила Катерина, близко к сердцу принимавшая всякую несправедливость. – У них, видать, много горемык в неволе мается, раз для свободы жизни не жалеют! Если мы сможем из бесовского плена христианские души вызволить, думаю, нам зачтётся на том свете!

"Вот ведь как повернула! Чёрного Пашу в освободители готовит, – неприязненно подумал Батя, в очередной раз дивясь тому, что смогла сделать с таким кремень-мужиком, как атаман, слабая женщина… – Ну да какая разница, кто с какой целью отправится в этот путь? Конец – делу венец! Главное, что согласилась". Потому своё недовольство Батя спрятал глубоко на дно души…

Алька, который в последнее время больше слушал, чем говорил, наконец не выдержал собственного молчания. Его уязвляла строгость Чёрного Паши, который не терпел панибратства и не делал исключения даже для брата своей любимой. Атаман считал: младшие должны помалкивать, а если и говорить, то лишь тогда, когда старшие их об этом попросят. Но Алька всё же встрял:

– Думаю, если мы этих христиан на свободу отпустим, нас вполне могут в святые записать…

Ну и выдал! Чёрный Паша как раз из глечика молоко пил – чуть не подавился: ещё один рыцарь.

С насиженного места в азовских плавнях всё-таки стронулись. Команду собрали небольшую – Батя считал, что большой отряд будет вызывать подозрение у всяких воюющих сторон, война-то продолжалась! – а заодно и попытки с их стороны пустить подозрительных в расход.

Чёрный Паша, как атаман, само собой разумеется, возглавлял экспедицию. Против Катерины Батя в любом другом случае стал бы возражать – с женщиной в походе лишняя морока, – но не посмел. Да она и оказалась проворной, работящей, хорошо готовила и вскоре стала по-своему незаменимой.

Алька пользовался особой симпатией Бати: малец вел себя куда мужественней многих взрослых – не ныл от усталости, был сообразительный, всегда трудился рядом со взрослыми и умел так хорошо упаковывать вещи в дорогу, что к нему за консультацией обращался даже сам Чёрный Паша. Алька с полуслова понимал охотничьи премудрости, которым в свободное время учил его старый следопыт, а потом стал даже таскать Батю на свои "разминки".

– Отец говорил, что без физических упражнений мышцы теряют упругость, а кровь застаивается, природа создала человека для движения, – говорил Алька, заставляя заниматься зарядкой и своего старшего товарища.

Батя потихоньку втянулся. Он поднимал руками огромные валуны; если их не было – крутил над головою тяжелые лесные валежины; стоял, боясь пошевелиться, когда Алька вскакивал ему на плечи, и даже пытался держать юного акробата в стойке на вытянутых руках. У Бати никогда не было своих детей…