Айлин Вульф - Лорд и леди Шервуда. Том 2

Отец Тук поднял голову, вытер мокрое лицо рукавом и, сокрушенно качая головой, посмотрел на Марианну.

– Ох, дочь моя! В любом случае вы с Робином только помогли вашим врагам довести свою месть до конца тем, что расстались. Тебя я не могу винить: ты была в полном отчаянии. Но для Робина не суметь удержать тебя непростительно!

Марианна, нахмурив брови, посмотрела на священника, и тот понял, что у нее что-то еще осталось на душе недосказанное.

– Говори, – тихо велел отец Тук.

– Я была уверена, что во мне все чувства умерли, – тихо сказала Марианна. – И вдруг совсем недавно я заметила, что мне небезразлично, как он меня называет – по имени или Саксонкой, о чем говорит со мной. Даже то, как он смотрит на других женщин! – Марианна неуверенно пожала плечами. – Святой отец, я не люблю его, но ревную. Что со мной?

– А что с тобой? – передразнил ее отец Тук и по-отечески погладил по руке. – Ох, глупая девочка! Конечно, ты любишь, потому и ревнуешь. Пробыв рядом с ним в Шервуде столько месяцев, ты не могла не узнать его совсем с иной стороны, чем знала раньше! И если узнала, значит, полюбила его еще сильнее.

Правда, которую она сама от себя тщательно прятала, наконец открылась ей устами отца Тука! Тяжелый вздох вырвался из самой глубины души Марианны.

– Дочь моя, пусть тебя утешит то, что твоя душа, пройдя через страдания, все равно осталась светлой. Именем Господа нашего я отпускаю твои грехи, даже грех покушения на самоубийство, – сказал отец Тук, встал и возложил ладони ей на голову.

– И не наложите на меня никакого наказания? – слабо улыбнулась Марианна, когда священник, закончив читать разрешительную молитву, благословил ее.

– Ты его уже получила, – ответил отец Тук и, когда Марианна удивленно посмотрела на него, сказал: – Ты должна была поверить Робину, когда он пытался убедить тебя, что сумеет исцелить твои незримые, но глубокие раны, поверить, что им руководила любовь к тебе, а не долг или жалость. Но ты не поверила, и теперь Господь может послать тебе чувство безответной любви. Это так больно, Марианна, что другого наказания уже и не надо! Робин тоже не безгрешен. Он чрезмерно горд и может остаться глух к твоему раскаянию.

Заметив, каким протестом вспыхнул ее взгляд, отец Тук удрученно покачал головой и обнял Марианну.

– И ты горда ничуть не меньше, и не придешь к нему, предпочтя вручить свою судьбу воле случая. Что же мне с вами делать? Даже если бы случилось чудо и он вдруг пришел сейчас сюда, не волочь же мне вас к алтарю насильно!

Едва он произнес эти слова, как двери широко распахнулись, и отец Тук с Марианной на миг ослепли от дневного света, ворвавшегося в полумрак церкви.

– Приветствую тебя, святой отец! – воскликнул один из вошедших. – Мы пришли к тебе за очередным отпущением грехов!

– Скарлет, придержи свой язык хотя бы в Божьем храме! – в сердцах ответил отец Тук. – Здравствуй, Робин! И ты, Вилл!

Обменявшись рукопожатием с отцом Туком, лорд Шервуда, Скарлет и Статли расположились на скамье по соседству с Марианной.

– Ты давно уже не навещал нас, святой отец, – улыбнулся Робин и провел ладонью по волосам, стряхивая дождевые капли. – Вот мы и решили сами наведаться к тебе в гости.

– Скажи лучше – переждать у меня дождь, который, судя по вашему виду, застал вас врасплох! – проворчал отец Тук, но, сдавшись перед улыбкой лорда Шервуда, улыбнулся в ответ.

– Если Саксонке позволено прятаться у тебя от дождя, то почему это запрещено нам? – ухмыльнулся Вилл.

– Кстати, Саксонка, а что ты здесь делаешь после ночи, проведенной в дозоре? – спросил Робин, посмотрев на Марианну.

– Она была на исповеди, – ответил за нее отец Тук.

– А! – насмешливо протянул Вилл. – Так ты теперь, святой отец, отпускаешь грехи, нежно прижимая кающегося грешника к своей широкой груди?

– Тебя я прижимать к груди не стану, – в сердцах отрезал священник, – ибо ты, сын мой, даже исповедуясь, никогда не можешь сдержать свою язвительность!

Вилл рассмеялся и протянул ему руку:

– Помиримся, святой отец!

Отец Тук, сердито буркнув, оттолкнул руку Вилла, потом принес большой кувшин с вином и пять кубков, которые расставил прямо на скамье.

– Ах, святой отец! – раздался с порога нежный укоризненный голос. – Пить вино прямо в церкви! А как же ваши обеты воздержания?

– Не верю своим глазам! – обернувшись к дверям, радостно воскликнул отец Тук и поставил обратно кубок, который было поднес к губам. – Наверное, сегодня какой-то праздник, о котором я, грешный, забыл, если даже малышка Кэтрин и Джон решили навестить меня!