Меган Фрэмптон - Как перевоспитать герцога

Он ведь, кажется, решил сойти с пути порока и вступить на путь исправления. По крайней мере, об этом намерении свидетельствуют его недавние поступки. Он посчитал нужным окружить девочку заботой. Пока она живет у него в доме, у нее будет все, что положено иметь девочке ее возраста и его круга. Встает вопрос о том, надолго ли она вошла в его жизнь? На этот вопрос Маркус не был готов ответить. Но до тех пор, пока он не решит, что делать с ней дальше, она будет жить здесь. И пока она живет здесь, у нее будет гувернантка. Гувернантка, которая, кстати говоря, совсем не вела себя как женщина, имеющая цель его соблазнить. Необходимо оставить за скобками ее соблазнительно растрепанные волосы и соблазнительные формы. Больше того, манерой поведения она сильно напоминала его до оскомины правильных тетушек, безуспешно пытавшихся наставить его на путь истинный.

Возможно, примерив на себя роль примерного отца и даже, если получится, роль примерного работодателя, то есть такого, который никогда не заметил бы, что у нанятой им гувернантки глаза золотисто-зеленые, как бархатистый болотный мох, «кукушкин лен», на который не отказалась бы прилечь привередливая лесная фея, он наконец найдет в себе силы вплотную заняться обустройством своего жилища. До сих пор ему было все равно, как и чем обставлены комнаты в его доме, лишь бы этих комнат хватало, чтобы разместиться ему самому и его собутыльникам. И еще, чтобы в этих комнатах было тепло и мебель под ним и его приятелями не трещала и не разваливалась. А о том, чтобы привести дом в соответствие со своими вкусами, он даже не думал. Вернее, он гнал от себя подобные мысли, как гнал мысли о том, что однажды придется остепениться и обзавестись женой. Но, с другой стороны, если он обзаведется женой, то обустройством дома и прочими бытовыми вопросами будет заниматься она, а не он. А может, до этого и не дойдет.

Маркус упрямо продолжал верить в то, что и в новом статусе он сможет жить так, как жил раньше: плевать на мнение окружающих и ни за что, а тем более ни за кого не отвечать.

Но с появлением в его жизни Роуз неизбежность перемен стала неоспоримой.

Как ни печально, пришла пора провести ревизию своего образа жизни и внести необходимые коррективы.

По крайней мере, его нынешние излишества, те самые, что несовместимы со званием ответственного родителя, ограничивались выпивкой и азартными играми. Блудил же он куда меньше, чем прежде. Время от времени у него случались интрижки, но ничего серьезного. Маркус уже давно убедился, что романы с дамами из общества требуют слишком много усилий при непропорционально малом вознаграждении. Две минуты, слава богу, и все закончено. А дальше надо вести беседу. Оно того не стоит. Возможно, если это длится всего две минуты, он что-то делает не так, но что именно? Научный подход и методичность помогли бы поправить дело, но для проведения подобных изысканий у Маркуса не хватало мотивации, да и процесс не слишком его увлекал. И еще его несколько пугали возможные научные выводы. Что, если окажется, что он действительно что-то делает не так? Стоит ли загонять себя в столь неловкое положение? Когда он женится – если до этого все же дойдет, – жене его уже поздно будет жаловаться. К тому же хочется верить, жене не с кем будет его сравнивать.

Хотя, если основательно потренироваться, например, с гувернанткой, которую только что принял на работу…

Нет. Ни в коем случае. Его вполне устраивали выпивка и азартные игры.

Воодушевленный принятым решением, Маркус направился к передвижному столику с запасами бренди. Бокалов не было. Он смутно помнил, что заходил сюда накануне ночью за бокалами для себя и своих друзей. Пожав плечами, он поднес бутылку к губам. И как раз в этот момент дверь распахнулась и в комнату решительно вошла его только что нанятая гувернантка. Она воплощала собой оскорбленную добродетель и смотрела на него с праведным осуждением.

Значит, она пришла не затем, чтобы помочь ему преуспеть в амурных делах. А жаль.

– Ваша светлость, я пришла, чтобы… – сказала целомудренная гувернантка, сжав соединенные перед грудью ладони в молитвенном жесте. И тут осуждение в ее глазах сменилось досадой. – Да ради бога, пейте уже!

Поскольку она застала Маркуса врасплох, бутылка все еще была запрокинута дном вверх, но губы его сомкнулись и зажали отверстие в горлышке, из-за чего жидкость не могла попасть ему в горло.

При словах «пейте уже» он открыл рот, и приятно обжигающая жидкость – в отличие от неприятно едкого тона его только что нанятой гувернантки – потекла вниз по пищеводу, плюхнулась на дно желудка и растеклась уютным теплом.