Резеда Шайхнурова - Бальтазар

– Чего ты от меня хочешь? Почему не возвращаешься к своим? Или ты одиночка?

Волчица слизнула снежинку с морды, потом растормошила снежный покров лапами.

– Если решила напасть, то не медли! – продолжал сотрясать воздух Бальтазар. – Но предупреждаю тебя, что без боя я не сдамся!

Зимние птицы обосновались на близлежащих деревьях, предвкушая занимательную развязку диалога животного с человеком. А последний жалел, что не прихватил с собой отцовский мушкет. Хотя пораздумав, сэр Барроу все же обрадовался отсутствию оружия, ведь перезаряжался мушкет в среднем примерно полторы-две минуты. То есть промахнувшись, он бы пал в противостоянии с волчицей. Даже на войне стрельба из мушкета на скорость не сулила ничего хорошего для стрелка, ввиду обилия и сложности приёмов заряжания мушкета, включавшего десятки отдельных операций, каждую из которых необходимо было выполнить с большой тщательностью. В худшем случае при небрежном заряжании мушкета (шомпол оставлен в стволе, излишне большой заряд пороха, неплотная посадка пули на порох, заряжание двумя пулями или двумя пороховыми зарядами и так далее) не были редкостью и разрывы ствола, приводящие к травме самого мушкетера и окружающих.

– Я замёрз! Делай же что-нибудь! Почему ты стоишь?

Самка ступила вперед и завыла. Бальтазар еще никогда не слышал столь завораживающего воя. Он словно гипнотизировал его, и человек почувствовал странную легкость и упал коленями на снег. Вой прекратился.

– Так вот для чего ты это сделала? Теперь я сравнялся с тобой по росту! А ты умна, – нервно рассмеялся путник.

Но волчица не стала бросаться. Она спокойно приблизилась к нему и обнюхала. Вдруг блеск ее огромных глаз пропал, самка слабо заскулила. Сэру Барроу показалось, будто хищница его жалеет, так жалобно она глядела.

– Что это значит? – спросил он, встретившись с ней взглядом. – Отчего ты скулишь?

В качестве ответа животное положило мокрую лапу ему на ногу и, заслышав топот копыт, исчезло так же неожиданно, как и появилось. В поисках Бальтазара примчались камердинер и конюх.

– С Вами все в порядке, хозяин? – взволнованно бросил О’Коннол, спрыгнув с коня. – Издалека я заметил волка рядом с Вами!

– Это была волчица. Со мной все в порядке. Она меня не тронула.

В последующие ночи аристократу часто снилась эта самка, пронзая его колким золотым взглядом. Почему она его не тронула? Если не собиралась нападать, то почему столько времени потратила на него? Ответа не было.

В середине весны Бальтазар получил письмо от человека, от которого не ожидал посланий. Ему написала Эстелла, младшая и единственная сестра, покинувшая графство в двухлетнем возрасте вместе с матерью больше десяти лет назад. В своем завещании отец запрещал наследнику искать родственников, а следить за исполнением данного указания просил, разумеется, леди Маргарет Хёрвуд. В случае, если отпрыск ослушается, родная тетка вправе по суду признать себя единственной наследницей и лишить племянника и дома, и средств.

Тем не менее, сэр Барроу был рад весточке, ведь сестра приглашала его на свое венчание. То есть совсем скоро он сможет встретиться и с ней, и с матерью. О том, куда именно господин уезжает практически на месяц, знал только камердинер. Всем остальным слугам было сообщено, что он желает отдохнуть в Лондоне, и все решения за него по хозяйству будет принимать дворецкий О’Теренс.

По дороге в Ньюпорт Бальтазар практически не спал, раздумывая над тем, что скажет матери и сестре по приезду. Его мучала совесть из-за собственной бесхарактерности, ведь на протяжении всех прошлых лет он даже не пытался разыскать родных. Зависимость от содержания и отсутствие препятствий в получении желаемого очерствили его сердце и душу. И вот теперь он сможет попросить прощения у матери и сестры за свое многолетнее равнодушие.

– Мой мальчик! – миссис Харрингтон бросилась навстречу сыну так, словно долгие годы не разлучали их прежде.

Позади нее стояла красивая стройная девушка с длинными русыми локонами, а рядом с ней высокий юноша в офицерской форме. Бальтазар сухо поприветствовал домочадцев, но одарил мать долгим ласковым взглядом, в котором сквозило «прости».

– Мой дорогой, ты наверное не привык к столь скромным условиям, в которых мы живем, но капитан Харрингтон перед кончиной постарался придать нашему дому уют и тепло, – извинилась мать, хотя путнику было не важно, где ему придется остановиться. Главное, что рядом стояли люди, которых он хотел увидеть.