Резеда Шайхнурова - Бальтазар

После возвращения жены он стал все больше замечать контраст между ее воспитанием и манерами остальных жен своих знакомых и друзей. Разумеется, Сюзанн проигрывала. Все чаще супруг вспоминал слова юной гадалки о том, что он сам поймет, когда остановиться, и у него просто не возникнет желания смотреть на других женщин с пристрастием. Однако подобные мысли возникали, и недостатков у новоявленной леди Барроу он замечал больше, нежели достоинств. Более того, некоторые ее особенности его неимоверно раздражали.

В какой-то момент Бальтазар решился на отчаянный шаг, способный скомпрометировать Сюзанн до такой степени, что именно она станет инициатором разрыва. С момента женитьбы прошло только пять месяцев, поэтому в случае измены с его стороны соседи и знакомые перестали бы уважать графа. На измену с ее стороны сэр Барроу также не мог рассчитывать, поскольку, не смотря на бедное происхождение и маловоспитанность, в Сюзанн все же присутствовало четкое определение чести и достоинства, – что называется, «гордость оборванки».

Тогда супруг стал в открытую, но только в пределах дома, флиртовать с закадычными подругами своей жены: Китти и Лидией. А этим вертихвосткам того и было достаточно. Они даже не догадывались, что используются лишь в качестве инструмента для ревности леди Барроу. Госпожа не раз ловила их за милыми беседами наедине с ее мужем: в кабинете, на террасе, в коридоре, на кухне и даже в общей спальне. Конечно, ничего предосудительного не происходило, однако липкий взгляд Бальтазара и раскрасневшиеся лица горничных вызывали у нее отвращение.

Также она стала испытывать холодность с его стороны в интимной сфере. Сэр Барроу ночевал в другой комнате с тем, чтобы утром нарочито выйти оттуда в присутствии своего камердинера. Также он позволял себе отобедать или отужинать врозь с женой. По имению начали ходить неприятные слухи, и, в конце концов, Сюзанн обратилась к Бальтазару с просьбой о разводе. Разумеется, всю вину за сложившуюся ситуацию он возложил на нее, но намекал на свою благородность. В итоге бывшая леди Барроу получила тысячу фунтов отступных и ферму в Поттерс-Бар – регионе графства Хартфордшир.

В течение пары месяцев он еще испытывал некоторую грусть и скуку от отсутствия Сюзанн, но постепенно приходил в себя, организовывал званые вечера и ездил на балы. Матери дочерей с удовольствием делились друг с другом новостью о расставании завидного жениха-аристократа с бывшей ткачихой и делали все от них зависящее для получения приглашений на те балы, куда по слухам должен был прибыть сэр Бальтазар Барроу. Их даже не волновало, что наследник Барроу-хаус морально обесчестил уже двух жен, в любви которым клялся у алтаря. Более того, они были согласны на развод дочерей, если Бальтазар оставит им при этом приличную сумму английских фунтов, а также все те шелка, фарфор и украшения, которые успеет подарить за время их совместной жизни.

В один из зимних слякотных дней лучший наездник Миддлсекса встретился лицом к лицу с опасностью в виде крупной волчицы. Специальных убежищ для защиты путников, как в городах Валлийской марки [3] Валлийская марка (англ. Welsh Marches) – традиционное название областей на границе Уэльса и Англии. В разное время в состав Валлийской марки входили разные территории, в их числе Глостер, Херефорд, Честер, Шрусбери, Рексем, Лудлоу. , здесь не было. К тому же, Бальтазар был уверен, что большую часть волчьих стай Англии истребили еще в XVIII веке. Однако его конь дал понять о реальности происходящего, скинув с себя хозяина и умчавшись прочь.

Молодой аристократ один на один остался с хищным животным, но страха он не испытывал, лишь некоторую дезориентацию.

Волчица тем временем медленно к нему приближалась, не обнажая клыков. Её взгляд был остёр, а поступь легка и уверенна. Бальтазар никогда еще не видел столь яркого золотого блеска глаз. Нечто подобное он замечал лишь у своего кота в детстве, когда тот пытался ночью проникнуть на кухню. Постепенно, сердце сэра Барроу набирало обороты. Он пытался утихомирить свой страх, держать сердцебиение под контролем, но дрожащие конечности не то от страха, не то от холода, мешали ему сконцентрироваться.

– Ты защищаешь своих детенышей? – вдруг спросил человек, эхом разнеся свой голос по лесу.

Самка обошла его вокруг и снова встала напротив.

– Я не виноват, что Эдвард I и Генрих VII видели в вас угрозу!

Мокрый снег и колкий ветер начали продирать путника до костей. Он надеялся, что его конь скоро прискачет в имение, и слуги поймут, что их хозяин нуждается в помощи.