Валери Боумен - Неукротимый граф

– Отец, мне кажется, все было бы гораздо проще, если бы она узнала, что нам так или иначе предстоит пожениться.

– Вовсе нет. Ее отец сказал, что остановит составление брачного контракта, если она узнает о нашей договоренности. А она, судя по всему, легко возбудима.

Оуэн нахмурился.

– Легко возбудима? Что это означает?

– Показывает характер, если ей кажется, что она несчастна.

– Хм… прекрасно. Хорошо, я подумаю. Почти уверен, что справлюсь с задачей. – Снова развернувшись, Оуэн распахнул дверь и шагнул в коридор.

– У тебя месяц на то, чтобы заставить ее принять твое предложение! – прокричал вслед отец.

Молодой человек обернулся и, расплывшись в улыбке, проговорил:

– Времени у меня еще много. – Тихо насвистывая, он зашагал по коридору. Месяц на то, чтобы влюбить в себя одну из юных прелестниц? Хм… интересно, за сколько часов он управится?

Александра выглянула из-за угла и взмахом руки приказала служанке оставаться на месте. Ускользнуть из дома так, чтобы этого не заметила мать, было весьма непросто. К счастью, Александра практиковалась уже целых три года.

– Но миледи… – начала Ханна.

– Тихо! – Александра обернулась и прижала палец к губам. В руках Ханна сжимала корзинку с рукоделием, и точно такая же корзинка была в руках и у Александры. – Мать может тебя услышать, – предостерегла она служанку.

– Простите, миледи, – вновь заговорила девушка, – я просто хотела сказать, что ваша матушка, кажется, отправилась в кабинет.

– В кабинет? – Александра насторожилась. – Но мать никогда туда не ходит. – Девушка резко развернулась и посмотрела на двери отцовского кабинета. – А ты не ошиблась?

– Нет-нет. – Ханна переложила корзинку из одной руки в другую. – Я слышала, как ее светлость сказала, что намеревается поговорить с герцогом.

Проклятье! Что же задумала мать? Александра выглянула в коридор, ведущий к кабинету отца. Хм… все это весьма неожиданно. И следовательно, очень даже интересно. В другой день Александра порадовалась бы тому, что мать не помешает ей выбраться из дома незамеченной. Дважды в месяц девушка посещала богадельню на окраине города. Она отдавала ее обитателям собственноручно вышитые салфетки, чтобы они могли их продать и выручить хоть какие-то деньги себе на пропитание. Это занятие немного скрашивало ее невероятно скучные будни, но мать наверняка бы разозлилась, если б узнала, что она, дочь герцога, занималась чем-то подобным. Но как говорят, меньше знаешь, крепче спишь. Это Александра уяснила еще несколько лет назад. Нелегко было уговорить Ханну и подкупить кучера, чтобы те согласились поехать со своей хозяйкой в весьма неблагополучную часть города. Но судя по всему, кучеру очень нравилась Ханна, и потому он согласился помочь. Что же касается матери, то она, к счастью, была, как обычно, чем-то занята после обеда. Но сегодняшняя встреча родителей в кабинете казалась весьма интригующей, ведь случай – поистине беспрецедентный!

И поэтому Александра, подбоченившись, спросила:

– Ханна, как думаешь, что матери нужно от отца?

Девушка пожала плечами.

– Не знаю, миледи…

Александра хмыкнула и устремила взгляд на дверь кабинета. Ее родители жили под одной крышей, но существовали как будто в разных мирах. Герцогиня занималась домом, ездила по магазинам и посещала всевозможные светские мероприятия. Герцога же интересовала лишь недвижимость, место в парламенте и походы в клуб. И все же их брак считался весьма удачным – несмотря на то, что супруги почти не общались. И именно поэтому их встреча в кабинете показалась Александре чем-то из ряда вон выходящим.

– Полагаю, это не сулит ничего хорошего, – пробормотала девушка. Ведь было совершенно ясно: если мать решилась заглянуть в кабинет мужа средь бела дня, – значит, случилось что-то… Хм… что именно? У Александры возникло довольно неприятное ощущение; казалось, что это может иметь отношение к ней… – Ты же не думаешь, что это как-то связано с моим неудачным дебютом, а, Ханна?

Александра почти ничего не скрывала от своей служанки. Не считая Томаса, Ханна была ближайшей подругой своей госпожи. А с сестрой Александра практически не общалась – ведь Лавиния признавала лишь разговоры о собственной персоне.

– О нет, миледи, – поспешила заверить Александру служанка. – Ваша матушка не может осуждать вас за… за…

– Чего уж там, говори, – вздохнула Александра.

Ханна поморщилась.

– За то, что вы расцвели так поздно.