Вивьен Вильмонт: Дева Лорда Блэквуда

богатыми пряностями с намеками на мыло для бритья и мяты, он навис над ней и смотрел

ей в глаза. Она наклонилась к его шее, чтобы вдохнуть больше его восхитительного

запаха.

– Ты так прекрасна, Селеста, – сказал он, продолжая водить пальцем по ее губам, надавливая на ее зубы, заставляя ее снова открыть рот для него. – Ты мне так нравишься.

– На этот раз он втолкнул большой палец в ее рот, а не язык. – Соси, – сказал он ей, сверкая темными, как патока, глазами.

Она повиновалась мгновенно, ведя своим языком по его большому пальцу и лаская

его, как будто она слизывала варенье. Чувство было захватывающим и, как ни странно, очень впечатляющим опытом, потому что Селеста узнала что–то новое в тот момент, Джеймс наслаждался этим так же сильно, как и она.

Его глаза широко вспыхнули на мгновение, прежде чем опуститься вниз, наблюдая

за тем, как она выполняет его приказание, еще одно доказательство того, что ему

нравилось то, что она делала так же, как и ей самой. Он немного вытащил свой палец, а

затем снова втолкнул его, повторяя тот ритм, который он задавал своим языком за

несколько минут до этого.

Селеста сосала его палец, пока он вводил и выводил его из ее рта, держал в плену

эротическим заклинанием мужа. Не силой, а ее желанием иметь больше того, что он делал

с ней сейчас. Она выгнулась, пытаясь облегчить пульсирующую жару и огонь, заливавшие

нижнюю часть ее тела, отчаянно нуждаясь в большем. – О, Джеймс, я…

Он застонал, как будто от боли, и вытащил большой палец изо рта, собирая влагу с

ее нижней губы. Она разочарованно нахмурилась и подумала, что она сделала что–то

неправильно.

– Тебе это понравилось, милая?

Она кивнула.

– Тогда почему ты хмуришь свое красивое личико? – тихо спросил он.

– Ты перестал это делать, – объяснила она.

Выражение его лица смягчилось, и появился намек на улыбку, когда он

приблизился к ней. Она надеялась, что он намеревается поцеловать ее еще разок и, затаив

дыхание, снова взглянула на губы.

Но прежде, чем их губы соприкоснулись, он сказал, – Я не остановлюсь этой

ночью, когда ты будешь в моей постели, милая красавица. Тебе еще столькому учиться, и

я не остановлюсь всю ночь.

Ее живот сделал кувырок, и она вздрогнула в его объятиях, когда он снова

поцеловал ее.

Глава 3

Я, наверное, умру до наступления ночи.

Джеймс уже отчаялся войти в нее, но все же сочувствовал ее незнанию того, как

быть с мужчиной в интимной близости. Селеста понятия не имела, что будет. Нет, он был

уверен. Представление ее тела под его захватывало разум Джеймса до такой степени, что

он должен был пересесть или рискнуть травмировать те его части, которые он ценил.

Он попытался отвлечься, глядя в окно, чтобы оценить расстояние, которое они уже

преодолели в своем путешествии. Он решил привезти свою невесту в загородный дом в

Баскервилл–Холл в сельской местности Эссекса, где они могли провести начало своего

брака в буколическом мире, вдали от тяжелой жизни города и любопытных сплетен.

Вместо этого он будет проводить ночи и, надеюсь, дни, обучая ее прелестям плотских

удовольствий и выполняя свой долг по зачатию 6–го Лорда Блэквуда.

Но начать было не так просто, как продолжала напоминать ему его совесть. Он не

мог просто посадить ее на свой член и поручить ей покататься на нем, пока они оба не

получат бессмысленное удовольствие, подумал он мрачно.

Неужели?

Нет, он не мог, и он не был животным, хотя на данный момент он чувствовал себя

очень похожим. Они были в движущемся экипаже.

Селеста была девственной девой, требующей от него всяких нежных выражений,

рассуждал он.

Но его каменный, твердый, стоящий член, несомненно, не сотрудничал с его

совестью, не так ли?

Когда Джеймс поцеловал свою жену, ему пришла в голову мысль о том, что он

может сделать, чтобы облегчить ее очевидные сексуальные желания c беспокойством о

том, он сделает что–то лишнее. Сейчас, прежде чем он сделает что–то, о чем пожалеет.

Она чувствовала себя мягкой, такой мягкой и сладкой, когда он смело поцеловал ее, прижимая ее к плюшевому бархатному сиденью экипажа. Он засунул в нее свой язык, снова подражал сексу, показывая ей, что ему нравится и что нужно от нее. Но это была

просто проба. Предназначенная только для того, чтобы научить ее самой малости того, что

их ждало позже сегодня вечером в комнате господина в Баскервилле.