Джулия Берри - Нежная война [litres]

Они слышат, как открывается и закрывается входная дверь. В тот же момент они оказываются в объятиях друг друга. Туфли и шляпы летят в разные стороны. Пуговицы чудом переживают безжалостные попытки расстегнуть пиджак. Многие люди предпочли бы опасаться этого мужчину и позавидовали бы этой женщине, но никто не стал бы спорить с тем, насколько прекрасно слияние этих двух совершенств. Миллионы поцелуев случаются каждый день даже в таком одиноком мире, как наш, но этот поцелуй останется в веках. Яростный, словно сражение, и податливый, точно расплавленный воск.

Мужчина и женщина совершенно потерялись в этом невероятном ощущении, как вдруг их накрыло холодной металлической сетью, и в номере резко включился свет.

– Добрый вечер, Афродита, – звучит голос сутулого коридорного.

У растерянных пленников помятый и нелепый вид: они похожи на грабителей, натянувших на головы капроновые чулки. Золотые ячейки сети, гибкие и полупрозрачные, давят на них с тяжестью якорной цепи. Это результат тонкой работы, искусной и коварной, но ни один из богов не в состоянии оценить работу мастера. Любовник Афродиты пытается разорвать блестящую сеть сильными пальцами, но она не поддается.

– Я насажу тебя на меч, брат, – рычит он. – Раздавлю твой череп, как скорлупу.

Услышав его низкий, наполненный злобой голос, любой убежал бы в страхе, но только не Гефест. Он не боится этого высокого, сильного бога.

– Не трать на него силы, Арес, – вздыхает прекрасная Афродита и бросает испепеляющий взгляд на своего мужа, одетого в гостиничную форму. – И кстати для такого дорогого отеля здесь просто отвратительный сервис.

Гефест – бог огня, вулканов и кузнечного дела – не обращает на ее издевку никакого внимания. Он неторопливо опускается в кресло и вытягивает свои уродливые, искривленные ноги, а затем обращается к богу войны, который и в самом деле приходится ему братом. Они оба – сыновья Геры.

– Сейчас достойный сервис днем с огнем не сыщешь, а все из-за твоей последней войны. Все хорошие работники сражаются на чужой земле.

– Там им и место, – Арес снова сотрясает золотую сеть и пытается призвать оружие прямо из воздуха. Обычно это выходит без особых усилий.

– Это бессмысленно, – замечает Гефест. – Сейчас у тебя не больше сил, чем у простого смертного. Моя сеть не даст тебе выбраться.

Афродита – богиня страсти – отворачивается от своего мужа, и он ловит ее взгляд в вытянутом зеркале с позолоченной рамой.

– Ты мне отвратителен, – говорит она его отражению. – Ревнивый, угодливый пес.

– Ревнивый? – Гефест изображает удивление. – Кто, я? С такой-то преданной и верной женой?

Если его слова и задевают Афродиту, она не подает вида. Богиня набрасывает на плечи свой синий пиджак и завязывает на шее тонкий шелковый шарфик.

– Что ж, ты нас поймал, – обращается она к Гефесту. – Мы запутались в твоей сети, как две рыбы. Что ты собираешься с нами делать?

– Я уже все сделал, – отвечает он. – По крайней мере, первую часть. Теперь вы под арестом.

Арес и Афродита смотрят на него так, словно он сошел с ума. От Гефеста можно ожидать чего угодно.

– Второй шаг: предложить тебе сделку и позволить признать вину.

Афродита поднимает одну бровь.

– Предложить мне что?

– Сделку, – повторяет он. – Отрекись от этого толстолобого болвана и возвращайся домой. Будь мне верной женой, и я тебе все прощу.

Секундная стрелка каминных часов успевает щелкнуть два или три раза, прежде чем Афродита начинает сдавленно хихикать. Арес, с волнением ожидающий ее ответа, тоже разражается хохотом. Такой большой и такой громкий: он чувствует облегчение и не может этого скрыть.

– Ты думаешь, она бросит меня ради тебя? – Он напрягает свои внушительные мышцы. Они скользят под его сияющей кожей, словно дельфины. Один вид его тела производит на людей неизгладимое впечатление.

Гефест чувствует, как уверенность покидает его, но он зашел слишком далеко и теперь будет придерживаться своего плана, что бы ни случилось.

– Ты отказываешься от моего предложения? – говорит он. – Тогда тебя будут судить на Олимпе.

Золотая сеть, накрывшая их, как тяжелое покрывало, затягивается на концах и тянется вверх. Арес и Афродита словно попали в мешок для грязного белья, и их божественные тела изгибаются совершенного неприглядным образом. Сеть поднимается в воздух и кружится вокруг своей оси, как окорок, подрумянивающийся на костре.