Тесса Дэр - Хотите быть герцогиней? [litres]

Никто не шелохнулся.

– Да, знаю, – нетерпеливо произнес он, обращая к залу изувеченную сторону лица. – Чертов снаряд на поле боя в Ватерлоо. У вас ровно три секунды, чтобы забыть об этом. Раз… Два… Отлично! А теперь – где моя супруга?

Эмма выступила вперед.

– Я здесь.

Но не успела она выйти из толпы, как чья-то рука схватила ее за запястье, удерживая на месте.

Аннабел Уортинг взяла Эмму под руку и вывела в центр бального зала, где присела в реверансе перед герцогом.

– Ваша светлость, добро пожаловать. – Видя замешательство бывшего жениха, она усмехнулась. – Вы похищаете всеобщее внимание, а ведь бал устроен в мою честь.

Похоже, другого извинения от этой женщины они никогда не услышат, решила Эмма. Однако в данный момент этого было вполне достаточно.

Удалившись, хозяйка бала набросилась с упреками на замерший в изумлении оркестр:

– Ну? Играйте же что-нибудь! Мой отец платит вам не за то, чтобы вы тут рассиживались.

Опомнившись, музыканты грянули вальс.

– Простите, я опоздал. – Эшбери подошел к жене.

– Не надо извиняться. Вы как раз вовремя. Хотя, судя по вашему виду, вам пришлось пролагать путь сюда сквозь толпу мятежников. – Эмма наморщила нос. – От вас пахнет джином.

– Объясню позже. – Герцог подал ей руку – она с радостью ее приняла. – Итак, где же мистер Палмер, с которым мне полагается встретиться?

– Утешает свою плачущую дочь. Девина рассказывает ему правду. Вы оказались правы. Зря я думала, что он может быть жестоким отцом. Так что сейчас лучшее, чем мы можем им помочь, – это отвлечь внимание толпы.

– Хорошо. – Эшбери огляделся вокруг. – Кажется, эту задачу я с успехом выполнил.

Действительно. Никто даже не делал вид, что соблюдает приличия. Таращились во все глаза. Перешептывались, даже не подумав прикрыться веером или бокалом шампанского.

Ладонь Эшбери превратилась в кулак, а рука, о которую опиралась Эмма, стала деревянной. Единственное внешнее свидетельство, выдававшее его смущение. Однако Эмма знала – о, как хорошо она это знала! – что ее муж чувствует себя выставленным на судилище. И испытывает панический страх – в самой глубине души. Разумеется, он бы никогда не признался, не искал бы никаких уверений, не говоря уж о помощи. И она сделала бы только хуже, вздумай эту помощь предложить.

Поэтому Эмма гордо подняла голову, расправила плечи. Совершая положенный обход зала, она встречалась глазами с присутствующими, мимо которых проходила, одаривая каждого изящным приветливым кивком.

Они могли взирать на герцога как на израненного, достойного сочувствия героя войны или как на ужасное чудовище. Но, глядя на Эмму, видели только супругу, которая гордилась тем, что идет рядом с таким мужем. Супругу, которая его любит больше, чем можно выразить словами.

– Не потанцевать ли нам? – предложила она, когда они обошли зал. – Самое уместное дело на балу, тем более я сомневаюсь, что в ближайшее время мы получим хотя бы одно приглашение на бал.

– Как я слышал, это полезнейшее упражнение для плеча. Однажды я попробовал вальсировать с Ханом, но он бездарный танцор.

Эмма рассмеялась, а герцог обнял ее и увлек в центр зала. Прочие пары, одна за другой, вступали в круг, кружась вокруг них, как планеты по своим орбитам.

Эш оглянул жену с головы до ног.

– Боже, вы только посмотрите на это платье!

– Думаете, я завернулась в старую занавеску, а потом сверху упала люстра и засыпала меня осколками?

Он прищурился.

– Нет, я хотел сказать: вы как будто плыли по ночному небу, как ангел, и спустились на землю, окутанная звездным сиянием.

Она покраснела, услышав такой комплимент.

– Мне требовался наряд, достойный герцогини.

– В этом платье, – сказал Эшбери, – не стыдно появиться даже богине. Однако мне кажется, оно смотрелось бы лучше сброшенным на пол.

– Вы невозможны.

– Не стану отрицать. – Кружась в вальсе, он добавил: – Говорил ли я вам, почему женился на вас?

– Полагаю, потому, что я отвечала всем вашим требованиям.

– Правда. Но я немного лукавил. Вы превзошли все мои требования. Ваше здоровье позволяло вам не только понести ребенка, но вынести и меня. Дочь джентльмена, но столь отважная, что оказалась способной противостоять всему высшему обществу. Да, вы образованны, притом чертовски умны и обладаете отменным чувством юмора.

– Я хорошенькая, – добавила Эмма. – Вы позволили себе этот единственный комплимент. Назвали меня хорошенькой.

– Признаюсь, я солгал. Я не нахожу вас хорошенькой. Я нахожу вас самой красивой женщиной на свете. Телом и душой.