Анна О’Брайен - Королева в тени [litres]

Мне стало немного легче, оттого что здесь еще не было короля Эдуарда. Как и королевы Филиппы, что было бы еще хуже. Во мне, возможно, сильно развита такая черта, как упрямая непокорность, но непосредственно столкнуться с недовольством королевской четы – этому явно не позавидовал бы никто.

Я присела в реверансе перед графиней, как делала это каждый божий день, потому что она была наставницей и для меня, и для всех детей при королевском дворе. Я также сделала реверанс леди Элизабет и в ответ удостоилась едва заметного кивка из-под складок ее вуали. Бросив быстрый взгляд на Уилла, я сразу отвела глаза в сторону. На мне по-прежнему был реликварий Изабеллы; жаль только, что мне не хватало веры в действенность слез Святой Девы, которая не уберегла меня от этого брачного союза. Уилл, разодетый так же изысканно, как и я, и выглядевший очень официально в облегающей тунике до колен и куполообразной бобровой шляпе с пером, внимательно изучал собственные пальцы, сомкнутые в замок. Он умышленно даже не смотрел в мою сторону.

– Сегодня мы встретились здесь, – объявил сэр Томас, сразу беря руководство в свои руки, что так типично для настоящих Уэйков, – чтобы формально договориться о браке моей племянницы Джоанны Кентской и Уильяма Солсбери. В присутствии этих красивых молодых людей.

Я снова присела в реверансе и еще раз взглянула на Уилла, мысленно приказывая ему посмотреть на меня. Он молча поклонился, но смотреть отказался. Мы оба знали, что от нас ожидается. А тем временем по зале прокатился тихий довольный ропот и слуги, которые разливали вино в серебряные резные кубки тонкой работы, замерли в ожидании команды, когда можно будет обносить ими всех присутствующих.

– Наш повелитель король Эдуард дал свое благословение на этот брак, – заметила графиня Кэтрин, которая сейчас пересела к камину. – Как и мой супруг, in absentia [2] In absentia – здесь: отсутствующий ( лат .). . Жаль только, что с нами сейчас нет графа, но чтобы начать готовиться к свадьбе, нет необходимости дожидаться его освобождения. Мы очень хотим для нашего сына этого брака.

Затем последовало обсуждение предстоящего брака. Говорили о размере моего приданого. О юридических тонкостях. О том, когда будет объявлено о предстоящем бракосочетании и когда лучше всего провести торжественную церемонию. О том, где мы будем жить, когда будет решено, что нам с ним уже пора жить вместе как мужчине с женщиной. Целая куча всяких непростых и скучных вопросов, которые необходимо решать, когда женятся отпрыски двух знатных династий. Поскольку Рождество и Новый год были уже не за горами, наш священник высказался, что лучше всего будет устроить торжество после праздников, но до начала Великого поста, предполагающего необходимость воздержания.

Я не принимала в этом никакого участия, потому что все, что от меня требовалось, это стоять с видом смиренного достоинства. Поэтому, несмотря на то что мысли мои кружились и путались, я не позволяла ни одной из них отражаться на своем лице под пристальными взглядами, которые чувствовала на себе; даже под взглядом моего будущего жениха, который наконец-то удосужился посмотреть на меня.

Тем временем дискуссия подходила к концу.

– Эти молодые люди хорошо знают друг друга. И этот счастливый союз, в который они вступают, будет чрезвычайно выгоден и для них самих, и для наших семей.

Мой дядя Томас снова убеждал нас в том, что мы и так знали. Ну что ж, дело сделано, и я почувствовала, что все с улыбками повернулись в нашу сторону.

– По крайней мере, они будут знать недостатки и провинности друг друга еще до того, как начнут супружескую жизнь, – заметила леди Элизабет. – Им можно только позавидовать. Чего нельзя сказать о моем собственном браке.

– У моего сына нет никаких недостатков и провинностей, – не согласилась со своей свекровью графиня Кэтрин. – Уильям, без сомнения, быстро укротит и острый язычок Джоанны, и ее непредсказуемый характер.

Я заметила, что Уилл, стоявший справа от меня, бросил в мою сторону взгляд, пронзительный, как у орла, что было так нетипично для столь спокойного и сдержанного юноши. Я ответила ему тем же.

– Мы устроим великолепное торжество. Возможно, к этому времени графа уже освободят, и тогда у нас будет двойной праздник. Разумеется, эту свадьбу посетят Эдуард и Филиппа, – сказала моя мать. На ее обычно едкую манеру изъясняться накладывало свой отпечаток радостное воодушевление в связи с предстоящим событием, которое совсем не соответствовало ее довольно мрачному внешнему виду.