Виктория Холт - Зыбучие пески. Книга 2

— Не знаю, право, что думать.

Она рассмеялась тихим, мрачным смехом:

— А я знаю.

— Вы знаете?

Она кивнула, как маленькая девочка, которой не терпится выложить свой секрет.

— Они думали, что смогут заменить Бью. Как будто его можно кем-нибудь заменить. Он бы этого не потерпел. — Она сильно покраснела и воинственно топнула ногой. — Конечно, этого не должно было случиться. На свете может быть только один Бью. Он бы позаботился об этом… да и я тоже.

— И вы тоже?

Она опять по-детски надула губы.

— Они могли бы назвать его Бомоном, но для меня он никогда бы не был Бью. Я бы всегда называла его Нэп. Нэп. Нэп. Нэп. — Ее лицо сморщилось. — Все изменилось после ухода Бью… и никогда уже не будет прежним.

Я была слишком взволнована, чтобы слушать дальше, и уже повернулась, чтобы идти домой, но она с неожиданной силой схватила меня за руку, словно клещами. Руки у нее были очень горячими: они жгли меня даже через рукав.

— Она не вернется, — произнесла она. — Она ушла навсегда.

Я повернулась к ней почти с гневом:

— Откуда вы знаете?

Она хитро посмотрела на меня и приблизила свое лицо к моему так, что видна стала каждая морщинка, а притворная улыбка на таком расстоянии превратилась в зловещую.

— Потому что я просто знаю, и все, — сказала она.

Я слегка отодвинулась от нее.

— Если вы что-то знаете, то должны немедленно сообщить полиции, или сэру Вильяму, или…

Она покачала головой.

— Она не поверит мне.

— Вы хотите сказать, что действительно знаете, где Эдит?

Она кивнула, улыбаясь.

— Где же? Пожалуйста, скажите мне… Где она?

— Она не здесь. Она никогда не вернется сюда. Она ушла — навсегда.

— Вы в самом деле что-то знаете?

Опять этот многозначительный кивок, эта хитрая улыбка.

— Я знаю, что она не здесь. Что она никогда не вернется. Я знаю просто потому, что знаю такие вещи. Я это чувствую. Эдит ушла. Мы больше никогда не увидим ее.

Я почувствовала раздражение, потому что на секунду поверила, будто ей действительно что-то известно.

Наскоро извинившись сквозь зубы, я бросилась в дом.

В то же день позднее события приобрели пугающий оборот. В Ловат-Стейси явилась миссис Рендолл, таща за собой Сильвию. Девочка плакала, упиралась и явно была встревожена. Миссис Рендолл была в своем обычном воинствующем настроении.

Мы с миссис Линкрофт сидели в зале и, как и все в тот момент, разговаривали об Эдит, недоумевая, что же еще можно предпринять, чтобы разрешил, эту загадку. После исчезновения Эдит прошло два дня. Джек Уизерс задал экономке кучу вопросов и пришел к выводу, что раз он не смог ничего выяснить, то ему следует обратиться в более высокие инстанции, но сэр Вильям был против.

Миссис Линкрофт объяснила мне:

— Он не выносит шумихи, которая, без сомнения, тут же возникнет вокруг этого дела. Все сразу вспомнят ту старую историю с Бью и опять начнут говорить, что на доме лежит проклятие. Он верит, что рано или поздно Эдит вернется, и хочет дать ей возможность сделать это тихо. Чем меньше шуму, тем скорее это дело забудется… когда она вернется.

Именно в этот момент ворвалась миссис Рендолл, толкая перед собой Сильвию.

— Случилось нечто ужасное. Я решила, что вы должны это узнать, и сразу же пришла сюда. Немедленно отведите меня к сэру Вильяму.

— Сэр Вильям был так расстроен случившимся, миссис Рендолл, что мне пришлось позвать доктора Смизерса, — напомнила миссис Линкрофт. — Сэру Вильяму дали успокоительное, и он сейчас спит, а доктор Смизерс распорядился, чтобы его ни в коем случае не будили.

Миссис Рендолл прикусила губу и надменно взглянула на миссис Линкрофт, которая ответила ей совершенно спокойным взглядом. Похоже, это было не впервые для нее.

— Тогда я подожду, — заявила жена пастора. — Потому что это чрезвычайно важно. Касается миссис Стейси.

— В таком случае, может быть, вы соблаговолите рассказать мне… или Джеку Уизерсу?

— Я расскажу только сэру Вильяму.

Миссис Линкрофт сказала:

— Он очень болен, миссис Рендолл, и если вы все-таки соизволите рассказать мне…

— Это жизненно важно, — начала было я, но миссис Рендолл жестом прервала меня; весь ее чопорный вид говорил о том, что она не собиралась позволять какой-то экономке или учительнице музыки указывать ей. При всем том ее прямо-таки распирало от желания поделиться тем, что она узнала.

— Очень хорошо, — произнесла она наконец. — Сильвия пришла ко мне с самой шокирующей историей, какую я когда-либо слышала. Услышь я ее не от Сильвии, ни за что бы не поверила, уверяю вас. Но он-то… Да ведь он оставил пастора в таком затруднении, и это после всего того, что мы для него сделали! Нет, каков, а! Так что я уже ничему не удивляюсь. Но кто бы мог подумать, что у нас заведется такая безнравственность… такой порок… в нашем-то порядочном обществе.