Гумер Каримов - И счастие куда б ни повело…

– Мне и года не было, когда родители повезли меня в Михайловское деду показать… – рассказывал Александр. – А дед крутого нрава был старик, бабку мою, Марью Алексеевну, после того, как она ему дочку, мать мою, родила, бросил да прогнал со двора, – Пушкин рассмеялся. – Да-да, велел жене просто убираться из дома, а дочь у себя оставил… Сам же тайно женился на Устинье Толстой…

– Какой ужас! – расширила глаза Наташа. – Прогнал? Как можно!

– Но и бабка не промах была. Взяла и пожаловалась брату его Ивану Абрамовичу, генерал-поручику, другу Орловых, герою Наваринской битвы. Приютив Марью Алексеевну у себя в Суйде, тот дал жалобе ее законный ход…

Дело в ее пользу и закончилось. Сама императрица утвердила решение суда. Согласно оному незаконный брак деда расторгли, малолетнюю дочь Надежду Осиповну возвратили матери, бабке моей Марье Алексеевне, с назначением ей в приданое села Кобрино. Только она вскоре продала Кобрино и, последовав в Москву за отцом с матерью, купила в Подмосковье село Захарово, где до лицея я проводил каждое лето с сестрою Оленькой и братцем Левушкой.

А деда даже сослали в Михайловское, где и жил безвыездно до самой смерти. Так что, Наташа, я не первый ссыльный в собственной деревне, – засмеялся Пушкин.

– Я помню Post scriptum в твоей «Родословной», – Наташа прищурилась, вспоминая:

– И еще… – Наташа не дала говорить Пушкину, продолжила:

– Все верно, Наташенька, умница! Я только хочу добавить, что бабушка моя, Марья Алексеевна, – продолжил поэт, – была ума светлого и для своего времени образованная гораздо… Писала прекрасным русским языком, коим Антон Дельвиг восхищался… А на меня оказала влияние замечательное… Происходила по матери из рода Ржевских. Бабушка очень дорожила родством сим… Любила вспоминать былые времена. А вот я тебя сейчас повеселю, – Пушкин обнял жену, тихо засмеялся. – Рассказывала бабка анекдот о дедушке своем, любимце Петра первого. Однажды заехал к нему царь поужинать. Подали любимый пирог монарха «Блинчатый», да тот не захотел чего-то его откушать. Убрали пирог со стола. На другой день дед велел подать пирог этот себе… И с ужасом обнаружил, что вместо изюма в пироге оказались тараканы, к которым Петр Великий чувствовал неизъяснимое отвращение…

– Какой кошмар! – Наташа невольно прижалась к мужу, ей было явно не по себе. – Ну и «повеселил».

– Представляешь, Ташка, что его недруги учудили? – Александр, успокаивая, погладил жену, как ребенка, по голове. – Подкупили повара в надежде, что царский любимец дорого за сию шутку заплатит. Хорошая была у меня бабушка, сказок много знала…

– Только ты мало о ней рассказывал, а няню, Арину Родионовну воспел…

– Про няню я тебе потом расскажу, – прервал ее Пушкин, – а сейчас, позволь, закончу о своей бабушке. Говорят, до шести лет был я ребенок толстый и неповоротливый. Маменька моя, «прекрасная креолка», как ее называли в свете, была весьма этим озабочена. А своей тогдашней молчаливостью я ее вообще приводил в отчаяние. Она почти насильно водила меня гулять и заставляла бегать, чего я ужасно не любил… Поэтому охотнее оставался с бабушкой, залезая в ее корзину и наблюдая, как она занимается рукоделием…

Ольга Сергеевна Павлищева, будучи на год старше Александра, добавляет к этим воспоминаниям брата: «Однажды, гуляя с матерью, он отстал и уселся посреди улицы; заметив, что одна дама смотрит на него в окошко и смеется, он привстал, говоря: «Ну, нечего скалить зубы»».

Весь путь от Москвы до Петербурга они провели в карете наедине, никого не пуская в свой счастливый мир. Пушкин искренне радовался: так хотелось скорее сбежать из Москвы, от утомительной, слава богу! пережитой свадебной суеты, от занудной и жадной до денег тещи, светских пустых вечеринок, разве что интриг полных… Остаться вдвоем в целом мире.

Еще будучи там, в старой столице, 26 марта Александр отписал своему другу Петру Александровичу Плетневу:

В Москве оставаться я никак не намерен, причины тому тебе известны – и каждый день новые прибывают. После Святой отправлюсь в Петербург…

Святая пасхальная неделя в 1831 году приходилась на 19–25 апреля, с переездом Пушкины несколько задержались, отправившись из Москвы только в середине мая…