Эмили Бронте - Грозовой перевал. Иллюстрированное издание

– Я проведу его через сад, – сказал он.

– Ты проведешь его в преисподнюю! – крикнул его хозяин, или кем он там ему приходился. – А кто будет присматривать за лошадьми, а?

– Человеческая жизнь стоит больше, чем лошади, на один вечер их можно оставить и без присмотра. Так что кто-то должен пойти, – проворчала миссис Хитклиф, причем более любезно, чем я мог предположить.

– Не Вам тут командовать! – парировал Хертон. Если Вы собираетесь хранить о нем память, то лучше Вам об этом помалкивать.

– В таком случае, думаю, его дух будет часто наведывать Вас. Я также надеюсь, что мистер Хитклиф никогда не заполучит другого квартиросъемщика, пока Грендж не превратится в руины, – внятно произнесла она.

– Нет, вы только послушайте, она насылает на него проклятие, – еле слышно произнес Джозеф, к которому я подходил.

Я находился так близко к нему, что мог его слышать. Он доил коров при свете фонаря, который я тут же схватил, и звонко сообщив, что отошлю его назад завтра утром, бросился наутек через боковые двери.

– Хозяин, хозяин, он утащил фонарь! – закричал старик, кинувшись вслед за мной. – Эй, Великан, моя собачка! Эй, Волк, ловите его, ловите!

Он отворил небольшую дверцу, и два мохнатых чудовища кинулись на меня, пытаясь дотянуться до моего горла. Они повалили меня на землю; фонарь погас. Совместный хохот мистера Хитклифа и Хертона стал последней каплей, после которой мое бешенство и чувство унижения достигли апогея.

К моему счастью, собаки были более расположены держать меня на земле, придавив лапами, зевать и вилять хвостами, чем пожирать меня живьем. Тем не менее, они не отпускали меня, и я был вынужден не по собственной воле лежать на земле до тех пор, пока их злобные самодовольные хозяева не освободили меня. Лишь после этого я, с непокрытой головой, дрожа от возмущения, смог освободиться от злодеев, не отпускавших меня и подвергавших опасности не одну минуту. На протяжении всего этого времени я сыпал бессвязными угрозами о возмездии, до краев наполненных ядом, и которые больше напоминали проклятия короля Лира.

Страстная сила моих слов вызвала у меня обильное кровотечение из носа, при этом Хитклиф продолжал смеяться, а я продолжал браниться.

Не знаю, чем бы закончилось это происшествие, не окажись под боком одного человека, более здравомыслящего, чем я, и более доброжелательного, чем мой противник. Это была Зилла, дородная домработница, которая вышла к нам с решительным намерением выяснить причину беспорядков. Она подумала, что кто-то из них занялся рукоприкладством по отношению ко мне, и, не отваживаясь напасть на своего хозяина, обратила всю мощь своей голосовой артиллерии против более молодого негодяя.

– И что, мистер Ирншоу? – завопила она. – Я интересуюсь, что Вы вытворите в следующий раз? Мы будем убивать людей прямо на нашем пороге? Видно, я никогда не смогу привыкнуть к порядкам в этом доме. Посмотрите: этому парню плохо, он же не может дышать! Ну же, говорите, говорите, что Вам нужно. Вам нельзя оставаться в таком состоянии. Проходите, я Вас вылечу. Успокойтесь, стойте спокойно.

С этими словами она вдруг выплеснула полную кружку ледяной воды мне за шиворот и потянула за собой на кухню. Мистер Хитклиф последовал за нами, его неожиданная веселость прошла, и он стал привычно угрюмым, как и всегда.

Я чувствовал себя чрезвычайно плохо; у меня кружилась голова, я терял сознание, так что волей-неволей вынужден был согласиться остаться на ночь под его крышей. Он сказал Зилле, чтобы та дала мне стакан бренди, и скрылся в глубине дома. Она выполнила распоряжение хозяина и продолжала утешать меня в моем жалком и печальном положении. Таким образом, я отчасти был воскрешен, после чего меня проводили до кровати.

Когда мы поднимались по лестнице, Зилла посоветовала мне прикрывать пламя свечи рукой и не шуметь. У ее хозяина было странное отношение к комнате, в которую она меня собиралась отвести; он никогда и никому не разрешал останавливаться в ней по своей доброй воле. Я поинтересовался причиной. Она ее не знала; лишь сказала, что живет в этом доме года полтора, но тут творится столько странного, что она даже не пытается проявлять любопытство.

Слишком уставший, чтобы ясно мыслить и о чем-то расспрашивать, я запер за собой дверь и огляделся в поисках кровати. Вся обстановка комнаты состояла из кресла, большого шкафа с полками для хранения одежды, и огромного дубового ящика с квадратными отверстиями в верхней его части наподобие окон кареты. Приблизившись к этой конструкции, я заглянул внутрь и понял, что это была особая разновидность старинной лежанки, которая легко решала проблему необходимости иметь отдельную комнату для каждого члена семьи. Фактически, это был готовый маленький кабинет с окном и подоконником, который служил еще и в качестве стола. Я проскользнул за обшитую панелями стену, прихватив с собой свечу, и снова соединил панели вместе. Я почувствовал себя в безопасности, будучи полностью защищенным от прозорливой бдительности Хитклифа или кого бы то ни было еще.