Блайт Гиффорд - Дева и плут

— Давайте сядем, — вымолвил он, удивляясь, что хватило сил заговорить.

Она села на расстеленный балахон и вытянула ноги. Расшнуровав ее промокшие кожаные башмаки, он согрел ее холодные ступни своими теплыми ладонями. Потом плавно потянул ее юбки вверх, медленно обнажая ноги. Она согнула одну в колене, и он чуть не излился раньше времени при виде ее бледных, как лунный свет, окрепших за дни пешего путешествия, ног. Его большая загорелая ладонь легла на ее колено, и он закружил большим пальцем по внутренней стороне ее бедра.

Он тронул ее губами над коленом, и она шевельнулась. Потом запуталась пальцами в его волосах, которые тугими колечками вились на шее.

— Жесткие, как чертополох, — выдохнула она, осмелившись соскользнуть ниже и забраться под ворот его туники. Ее пальцы, жадные, как и ее губы, целовали обнаженную кожу его спины. Жаркая волна пронеслась по его позвоночнику и толчками забилась в паху.

Его рука, отвечая, поднялась вверх по ее бедру и замерла у нетронутого лона. Она придвинулась к его руке, и он мягко положил ее на спину и снова прильнул к ее губам, упиваясь тем, что соприкасается с нею всем телом.

Задыхаясь, она прервала поцелуй.

— Перевернитесь на живот.

— Зачем? — шепнул он в ее полуоткрытые губы, не желая отпускать ее.

— Увидите. — Она улыбнулась, разворачивая его плечи.

Он неохотно подчинился и растянулся на животе.

— Что вы хотите сделать?

Она задрала его тунику, подставив его обнаженную спину колючему морскому ветру, и зачерпнула горсть песка.

— Ш-ш. Закройте глаза.

Он ощутил, как песок течет меж лопаток, вдоль позвоночника, по плечам. Потом она смахнула его и легко, как перышком, начала водить пальцем по спине, двигаясь слева направо. По его рукам и ногам, расслабляя, возбуждая, побежала теплая щекочущая рябь. Он немного приподнял бедра, чтобы напряженному члену не было тесно, и оглянулся.

Сквозь ресницы подглядывая за нею, он видел, как она выписывает что-то на его спине, сосредоточенно прикусив нижнюю губу. Наконец она закончила и поставила под его правой лопаткой точку в виде теплого, влажного поцелуя.

— Что это? — спросил он, приподнявшись на локтях.

Она легла рядом.

— Я написала: «Возлюбленный мой принадлежит мне, а я ему».

Он подмял ее под себя и, просунув руку под ее талию, прижал к себе. Мягкие груди расплющились о его грудь. Моя .

— Прекрасные слова, — прошептал он ей на ухо.

— Они созданы Богом.

Он откинулся назад и недоверчиво взглянул на нее.

— Как?

— Это из книги «Песней Соломоновых». Вас что, в монастыре не заставляли читать Библию? — спросила она, усмехнувшись.

Она впервые подтрунивала над ним, и ему ужасно это понравилось.

— Чтение всегда давалось мне с трудом.

Она торжественно улыбнулась.

— Я хотела, чтобы мы чувствовали то же. — Сцепив руки за его спиной, она сжала его так, что он выдохнул, потом уткнулась ему в грудь, и следующие слова вышли смазанными. — Хотя бы один раз.

— Не один раз, — прошептал он. — Всегда.

Стыдясь своих загрубевших рук, стыдясь всего, что они творили когда-то, он позволил ладоням соскользнуть вниз по изгибу ее спины к талии, к бедрам, взметнуться вверх по рукам и лечь на ее груди, где сквозь шерстяное полотно проступали ее соски. Когда он коснулся их, у нее вырвался вздох.

Она прильнула к его губам, и он пропал в ее поцелуе, растворяясь в ней как в тумане, перестал думать о том, где он и кто он, забыл все свои обещания, включая то, что было дано Богу.

И когда он вошел в нее, то умолк даже голос, непрестанно шептавший внутри — а что, если теперь ты ее потеряешь?

Скорбные крики чаек пробудили Доминику от того, что не могло быть ничем иным, кроме как сном. То волшебство, которое произошло между нею и Гарреном, тот кошмар, в котором умирала сестра — ничего этого не могло случиться на самом деле. Но Гаррен лежал с нею рядом и был вполне осязаем, а тело ее еще не остыло после его ласк.

Она увидела, что он смотрит на нее, и в его взгляде была улыбка.

— Твои глаза стали другими.

— Да? — Он изогнул бровь. — Какими же?

— Раньше они были темными, как мох на стволе. А теперь похожи на молодую листву, сквозь которую светит солнце.

Его палец обвел ее бровь, пробежался по скуле и остановился на переносице.

— А твои больше не пронзают меня, будто кинжал.

Она легла на спину и устремила взгляд в синевато-серое, сливающееся с мутными водами, небо. Шорох волн убаюкивал, заполнял тишину.