Ольга Михайлова - Брачный сезон в Уинчестере

Сейчас мисс Вудли с некоторой долей высокомерного торжества проронила:

— Это справедливо, поверь, дорогая Лили, он необычайно хорош собой.

Глаза мисс Лавертон широко распахнулись.

— Ты уже видела его, Эмили?

— Да, он с милордом Брайаном был с визитом у моего отца и, когда он уезжал, мне удалось мельком увидеть его.

На самом деле мисс Вудли, едва завидев карету Шелдонов у их дома, специально направилась в ближайшую лавку, где пробыла, прильнув к оконному стеклу, почти четверть часа, а потом, видя, что гости откланиваются, якобы случайно вернулась домой именно в это время. Тут-то ей и удалось разглядеть молодого виконта.

Лилиан посмотрела на подругу с восторженным любопытством.

— Ну, и?..

— Красавец. Рост шесть футов, волосы как ночь, а глаза — как небо Италии! А его сюртук, жилет, шейный платок так дороги и изысканны! А какая трость с набалдашником из слоновой кости!

Мисс Лавертон снова мечтательно зажмурилась. Боже мой!… Когда она открыла глаза, в трёх шагах от неё стоял писаный красавец со жгуче-чёрными волосами, похожий на сказочного принца, с мягкой улыбкой взиравшего на замечтавшуюся девицу. Мисс Лавертон ахнула, обернулась к мисс Вудли, и по тому, как Эмили смотрела на юношу, поняла, что это и есть молодой виконт Шелдон.

Когда его отрекомендовали юным особам, Раймонд галантно улыбнулся дурочкам и тут заметил, как в зале появился Рудольф Томпсон, тридцатисемилетний вдовец, который окинул мисс Лавертон взглядом, исполненным тошнотворного обожания. Их представили друг другу на одном из первых званых вечеров, куда попал Шелдон, и там-то Раймонд впервые услышал про влюблённость этого немолодого уже человека в юную мисс Лилиан. Ему рассказали, что первая жена мистера Томпсона умерла родами, умер и ребёнок. Такая трагедия не могла не вызвать сочувствие виконта, но теперь, увидев мисс Лавертон, он искренне удивился, как столь зрелый человек может восхищаться подобной особой. Девица была недурна собой, но изрекаемые ею сентенции так резали ухо Шелдона, что плениться ею мог, по его мнению, только глупец.

Когда Раймонд высказал это мнение отцу, ибо никому другому он не решился бы сказать такое, — милорд Шелдон усмехнулся и пробормотал, что зрелость избавляет от глупости только некоторых, для большинства же становится копилкой сумасбродств. Но его сиятельство тут же одернул сам себя и добавил, что женская глупость — вещь не безусловная. «Женщина, которая знает разницу между фраком и панталонами своего мужа — уже может считаться умной. И потому, сэр, — жёстко обронил напоследок сыну милорд, — я посоветовал бы вам не умничать, а подыскивать себе супругу». Раймонд вздохнул и обречённо кивнул. «Да, отец», и тут же неожиданно поймал на себе взгляд отца, исполненный любви и гордости. Милорд подлинно не смог скрыть радости: сколь разумен его мальчик, сколь великими достоинствами одарил его Господь! Но, заметив, что сын поймал его взгляд, милорд торопливо отошёл.

Раймонд несколько минут с нежностью думал об отце, потом неожиданно услышал за спиной разговор двух девиц, которых раньше не видел, и осторожно отойдя, будто невзначай обернулся. Одна из них, приятная особа, правда, с несколько длинноватым носом, слушала другую, чей носик, напротив, был излишне вздернут. Курносенькая взахлёб рассказывала:

— Если во время новолуния на луну посмотреть через шёлковый платок, который никогда прежде не стирали, то шёлковые нити преломят свет, так что вместо одной луны ты можешь увидеть несколько. Так вот, сколько лун ты увидишь — через столько лет и выйдешь замуж, Рейчел!

— А ты так пробовала, Элиза?

— Да, и увидела только одну луну!

Шелдон закусил губу, чтобы не рассмеяться, девицы между тем продолжали болтать. Длинноносая Рейчел спросила курносенькую Элизу, прошли ли судороги в ноге у миссис Рей? Та ответила, что ей посоветовали, чтобы избежать судорог, обвязать ногу высушенной кожей угря. Кстати, в угря превращается конский волос, упавший в воду, ты знаешь об этом? Шелдон закатил глаза в потолок. О, Боже! А он-то по наивности счёл мисс Лилиан Лавертон дурочкой! Да по сравнению с неизвестной ему Элизой мисс Лилиан могла бы быть членом Лондонского королевского общества.

Тут в роскошных туалетах появились дочери хозяина. Старшая мисс Сейвари — Сесили — не отличалась красотой, но её отсутствие в какой-то мере искупалось мягкостью взгляда и общей грацией, в чертах её можно было различить впечатлительность и ранимость, лицо же мисс Глэдис, младшей, при внешнем сходстве с сестрой, было заметно обезображено оспинами. Никакой близости между сестрами не замечалось. Они не любили друг друга, но вызвано это было не столько соперничеством, сколько расхождениями в суждениях и взглядах. Мисс Сейвари полагала, что Глэдис нередко высказывает мнения, заставляющие усомниться в её моральных устоях, а Глэдис считала старшую сестру лицемерной ханжой и кривлякой.