Елена Арсеньева: Кольца Сатурна (Софья Ковалевская)

Профессор Кенигсбергер был первым, кто понял, что эта красивая молодая дама далеко пойдет, и, если ее вовремя не остановить, она, пожалуй, заткнет за пояс и его, и всех его коллег. В понимании профессора единственным человеком, способным поставить предел амбициям госпожи Ковалевской, был его учитель – крупнейший в то время математик Карл Вейерштрасс, которого называли «великим аналитиком с берегов Шпрее».

Кенигсбергер начал осторожно намекать на то, что это единственный достойный учитель для такой гениальной дамы, как мадам Ковалевская. Тщеславие Софьи с каждым днем росло, росло в геометрической прогрессии, – разумеется, не без оснований. Такие понятия, как «высшее предназначение», представлялись ей этаким оазисом в пустыне, и, чтобы они не оказались миражом, Софья Васильевна оставила мужа в Гейдельберге, а сама поехала к Вейерштрассу в Берлин.

Кстати, поехала она не одна. Вообще из России она уехала не вдвоем с мужем, а прихватила с собой подругу. Звали подругу Юлия Лермонтова, и была она из числа таких же вдохновенных эмансипаток, как и сама Сонечка Корвин-Круковская, ныне Ковалевская. Правда, любовью Юлии была не математика, а химия. И, в отличие от обворожительной подруги, была она невзрачна собой и никакими страстями не обуреваема. Однако Сонечка не решилась оставить ее со своим мужем. Нет-нет, само собой, она продолжала звать Владимира братом, требуя, чтобы он называл ее сестрой. Но не искушай малых сих…

Юленька не роптала и даже едва ли заметила этот промельк ревности. Охотно подчиняясь подруге, она строила свою жизнь в зависимости от уклада жизни Софьи. Юлии разрешили слушать некоторые курсы в университете и работать в химической лаборатории Бунзена. По рекомендации Менделеева она выполнила свое первое научное исследование – сложное разделение редких металлов, спутников платины.

В дальнейшие планы Софьи и Юлии входило устройство в Гейдельберге целой колонии учащихся женщин из России. Но когда Софья поехала в Берлин, Юлия отправилась с ней. Правда, несмотря на блестящие рекомендации гейдельбергских ученых, ей не разрешили ни посещать лекции в Берлинском университете, ни заниматься исследованиями в его лабораториях. Поэтому Юлия частным образом работала в лаборатории Гофмана и слушала его лекции. Кстати, здесь она создала одну из лучших своих работ – «О составе дифенина», которая была доложена Гофманом на заседании Немецкого химического общества, а затем опубликована. В научных кругах работа вызвала большой интерес. Ее оттиск Юлия Всеволодовна подарила Менделееву, которого боготворила.

Однако что же там с Вейерштрассом? Удалось Софье пробиться к нему?

Еще как!

Ко времени их встречи Карлу Теодору Вильгельму Вейерштрассу было за пятьдесят. Он вел жизнь ученого сухаря… хотя никогда не забывал, что четыре года пребывания в Боннском университете были потрачены им в основном на развлечения – фехтование и дружеские попойки (причем, никому не признаваясь, считал это время лучшим в своей жизни). В нем уживались два человека – ревностный, почти истовый служитель науки, человек безудержного тщеславия – и страстный романтик. Вторую сторону своей натуры Вейерштрасс настолько старательно таил от всех, что даже и сам о ней чуть ли не позабыл. Зато он был славен во всем математическом мире тем, что первым построил строгую теорию иррациональных чисел. Ему также принадлежит точное определение непрерывности функции. Вейерштрасс заложил основы современной общей теории функций комплексного переменного и начал ее систематическую разработку. Ему принадлежат и важные результаты в вариационном исчислении, вошедшие в современные университетские курсы. И прочая, и прочая, и прочая… Для него, как и для многих других математиков (вернее, как и для всех других математиков), остальные люди не существовали. Словом, это был достойный паладин того королевства, в котором только начинала осваиваться Софья Ковалевская.

Она не смогла поймать Вейерштрасса в университете и заявилась прямо к нему домой. При виде ее высокомерный, усталый профессор встревожился – слишком уж молода. Услышав, что она из России, испугался. Кажется, варвары совсем с ума посходили, если стали позволять своим женщинам ездить в Европу изучать математику. Что? Она говорит, ей отказали в приеме в университет? И правильно сделали. Что? Она говорит, что хочет брать у него уроки? Давно ему не было так весело! Уроки! У него! Да эта фрейлейн имеет хотя бы представление о том, сколько будет дважды два?