Елена Арсеньева: Кривое зеркало любви (Софья Перовская)

Перовская уставилась в его непреклонные янтарные глаза и вдруг покраснела. Повторила растерянно:

– Софья?…

Снисходительно пожала плечами:

– Ну ладно! Коли вам взбрела охота осложнять себе жизнь, то извольте. Только чтобы на общем деле сие отрицательно не сказывалось.

Котик остался в организации, и всеми было замечено, что Перовская с тех пор обращалась с ним осторожно, даже робко, почти нежно. Поговаривали, что она еще несколько раз предпринимала атаки на его добродетель, но все напрасно. Однако не властный и могучий любовник ее, Желябов, фактический руководитель «Народной воли», а именно этот недоступный и надменный Котик оставался единственным мужчиной, который мог достучаться до разума Перовской, когда ей вдруг попадала под хвост террористическая шлея, когда она сатанела в приступах классовой ненависти.

Вот и сейчас – стоило только раздаться голосу Гриневицкого, как Перовская моментально перестала вострить когти на злополучного Халтурина и сделалась мягче лампадного масла:

– Что вы сказали, Котик?

– Я сказал, чтобы вы отстали от Халтурина, – терпеливо повторил Гриневицкий. – Он ни в чем не виноват. Он все рассчитал правильно, взрыв состоялся. Верно?

– Верно, и все-таки… – запальчиво начала было Перовская, но Гриневицкий с насмешливым прищуром перебил:

– Все-таки – что? Совершенно ничего. Помешало неудачное стечение обстоятельств. Точно такое же, какое помешало в ноябре прошлого года под Москвой. Помните?

Вопрос был дурацкий, конечно. Как будто Перовская могла забыть ту ночь!

…После того как достопамятный московский подкоп закончили, мина была проверена, провода проложены в комнату Перовской во второй этаж, где и установили на столе спираль Румкорфа. Соединить провода должен был студент-химик Ширяев. Перовская взяла на себя самое опасное – она прошла на пути, охраняемые сторожами, устроилась в кустах и готовилась потайным фонариком дать знать Ширяеву, когда надо будет давать ток.

Стояла холодная ноябрьская ночь. Очень рано лег снег, и все кругом было бело. Перовская боялась, что в низких кустах лозняка ее легко можно будет увидеть. Она лежала, тщательно укрыв полой кофты небольшой фонарик.

Ночь была темная. Черные снеговые тучи низко нависли над землей. Далеко-далеко чуть виднелись красные и зеленые огни семафора.

Прошел курьерский обычный поезд. Долго за ним гудели рельсы. Потом все стихло, и страшно медленно потянулось время ожидания.

Совсем недалеко от Перовской прошли два человека с фонарями. Они внимательно осматривали рельсы и стучали молотками по стыкам. Потом прошел солдатский патруль, и Перовская догадалась: сейчас должен идти царский поезд.

Обычно первым проходил так называемый «свитский поезд»: прислуга, багаж. Террористами решено было его пропустить. По следу «свитского поезда» мчался государев состав. Вот он-то и взлетит на воздух!

Перовская услышала быстро приближавшийся гул и увидела, как со страшной скоростью мимо нее промчался поезд из трех вагонов, окутанный белыми парами. Понятно, это «свитский поезд».

Перовская лежала, приникнув к земле. Ее сердце часто и сильно билось. И снова, все нарастая, начал приближаться жесткий металлический гул. Мимо Перовской помчались большие синие вагоны. Она встала во весь рост, высоко подняла фонарь и трижды взмахнула им…

В тот же миг оглушительный грохот раздался в нескольких саженях от нее. На нее дохнуло горячим воздухом, она упала на землю, но тотчас вскочила и, не помня себя, бросилась к месту взрыва.

Багажный вагон и восемь громадных синих вагонов сошли с рельсов и громоздились друг на друга. Оттуда слышались стоны и крики о помощи. Там бегали и суетились люди с фонарями.

Перовская вприпрыжку, словно счастливая девочка, побежала прочь. Сердце так и бухало в груди: взрыв удался!…

Только наутро узнала она, что рано радовалась. По неведомой причине Александр II в Курске приказал поменять составы и первым пустить свой собственный поезд. Поэтому царский состав Перовская человеколюбиво пропустила мимо себя, а «свитский» злорадно взорвала.

Точно такой же неудачей завершились старания тех, кто подкладывал мину в Александровске. Руководил ими сам Желябов, ему приданы были в помощь проверенные товарищи – Тихонов и Окладский. Место было выбрано очень удачное: насыпь сажен одиннадцать вышины – как ахнет взрыв, так все и полетит вниз, весь поезд разобьется вдребезги. И вот наступило 18 ноября. Царь отбыл из Симферополя.