Елена Арсеньева: Любящие братцы (Мария-Антуанетта, Франция)

Некий кардинал Роган воспылал страстью к королеве и пожелал склонить ее к греху. Он заказал у ювелиров драгоценное ожерелье и велел показать его королеве. В то время в Париже обитала некая авантюристка (кстати, принадлежавшая к числу масонов, а мы помним, кто предводительствовал ими во Франции) мадам Ламотт, которая входила в круг приятелей кардинала и пожелала завладеть сокровищем. Она и ее супруг нашли среди проституток Пале-Рояля ( мы помним также, кому принадлежал дворец) некую «статистку» по имени Николь, которая была внешне очень похожа на королеву. Встречаясь с ней, Роган был убежден, что встречается с королевой, которая готова отдать ему свою благосклонность. Мадам Ламотт написала фальшивую расписку ювелирам, получив от них ожерелье, а от кардинала – деньги, и попыталась бежать. Вся история вскрылась, когда ювелиры пришли во дворец требовать свои миллионы. Об этом стало известно в парламенте, и советник Фрето де Сент-Жюст воскликнул:

– Хорошенькое дельце! Кардинал-мошенник и королева, оказавшаяся замешанной в деле о подлоге! Сколько грязи на скипетре и на жезле! Настоящий триумф для свободолюбивых идей!

Так и хочется спросить: а не для того ли и была затеяна вся афера с ожерельем?

Конечно, королева сделала огромную ошибку, поручив парламенту разбирать это дело. Многолетнее безразличие монархов к парламенту теперь обернулось против них, судьи считали, что настало время публично и основательно проучить короля и королеву. Двадцатью шестью голосами против двадцати двух кардинал Роган был оправдан полностью и безоговорочно. Оправдали и Николь, и знаменитого Калиостро, который тоже был замешан в афере. За все «на растерзание» отдавалась мадам Ламотт. Ее секли плетьми, заклеймили буквой «V» (voleuse, то есть воровка) и приговорили навсегда заточить в монастырь Сальпетриер.

Но оправдательный приговор кардиналу стал одновременным осуждением Марии-Антуанетты. А наказание мадам Ламотт...

Герцог Филипп Орлеанский (в то время отец его уже умер, и Шартр унаследовал титул) возглавил орду сочувствующих авантюристке и мошеннице. Вообще он пользовался малейшим, самым причудливым поводом укрепить свою популярность в народе. Еще в 1784 году, восемь месяцев спустя после первого полета братьев Монгольфье, он решил полетать с братьями Роббер на воздушном шаре «Каролина».

– Я собираюсь в Орлеан, – объявил Филипп толпе, пришедшей в парк Сен-Клу, чтобы проводить шар.

Полет, впрочем, не удался. Филипп, неосторожно сбросивший сразу весь балласт, вмиг оказался на высоте 3000 метров и вынужден был проколоть оболочку «Каролины», чтобы спуститься. Падение было головокружительным, приземление ужасным, а испуг свидетелей неописуемым. И приземлился герцог не в Орлеане, а в парке в том же Версале. Хохоту было...

Оскорбленный Филипп поклялся, что все-таки докажет двору и королевской семье, что с ним следует считаться...

И вот теперь такая возможность ему представилась.

Герцог устроил публичное собрание в защиту заклейменной воровки, знать посылала в монастырь подарки, каждый день к Сальпетриеру подъезжали кареты с гербами. Посетить воровку считалось криком моды среди высокопоставленных парижан. И однажды среди разряженных дам мелькнула даже княгиня де Ламбаль. Неведомо, приехала ли она, повинуясь законам Богини Моды, которой всегда рабски поклонялась, или явилась по тайному поручению Марии-Антуанетты. Все решили именно так, и это бросило новую тень на имя королевы.

А когда через несколько недель Ламотт невероятным образом оказалась в Англии, почти никто в Париже не сомневался: именно королева спасла свою «подругу» в благодарность, что та на суде великодушно скрыла ее соучастие в афере с ожерельем.

На самом деле королева была в ужасе. Зато ликовал герцог Филипп, без которого не обошлась эта история. Собственно, «присматривал» за ней и авантюрист-романист Шодерло де Лакло, секретарь и доверенное лицо Орлеана.

Теперь вполне открылся простор для досужей болтовни о сговоре королевы с воровкой, а главное, и сама Ламотт получила возможность продолжать безнаказанно врать и клеветать. Вскоре стало известно, что в Лондоне готовятся к печати ее «мемуары» по делу об ожерелье.

Королевская семья заволновалась.

Мадам де Полиньяк ринулась в Лондон, чтобы за 200 тысяч ливров купить молчание аферистки, но та деньги взяла... и незамедлительно издала свои «мемуары» трижды под разными заголовками и у разных книгоиздателей. Книги по форме изложения несколько отличались друг от друга, но суть в них была одна: королева сама заказала колье и получила его от Рогана, мадам же Ламотт была ее доверенным лицом, поскольку их с Марией-Антуанеттой связывала more lesbico, альковная близость.