Елена Арсеньева - Сквозь ледяную мглу (Зоя Воскресенская-Рыбкина)

– Да на здоровье! – махнул рукой второй, и Кину с Ириной была отбита секретная депеша, в которой содержалась некая разновидность сакраментального благословения: «Плодитесь и размножайтесь!»

Буквально на другой день после получения шифрограммы (это было в декабре 1935 года) второй секретарь полпредства СССР в Финляндии Борис Николаевич Ярцев (Кин) наконец-то остался на ночь в спальне своей жены Зои Ивановны Ярцевой (Ирины), в ее постели, а не на неудобном диванчике в гостиной. Юмор ситуации состоял в том, что эта парочка с самого начала состояла в браке – правда, в фиктивном. И только теперь, с благословения вышестоящих инстанций, они смогли дать волю своим чувствам и перестать морочить людям головы: по видимости муж и жена, а фактически – на пионерском расстоянии…

Хотя нет. Морочить людям головы они – в том-то и дело! – не могли и не имели права перестать, потому что работа у них была такая. Кин (он же Борис Николаевич Ярцев, он же Борис Николаевич Рыбкин, он же Борух Аронович Рывкин) и Ирина (она же Зоя Ивановна Ярцева, она же Зоя Ивановна Воскресенская) состояли на службе в советской разведке и являлись ее резидентами в Финляндии. Сейчас они были более или менее легализованы, однако в прошлом у каждого были задания, выполненные на нелегальном положении, под чужими именами и фамилиями, в самых что ни на есть рискованных ситуациях и с несомненной опасностью для жизни.

Кстати, пассаж руководящего товарища насчет строгости нравов молодой жены и в самом деле был уместен. Еще не забылся случай, приключившийся два года назад. В то время Зоя была куратором чекистской деятельности в Эстонии, Литве и Латвии. Она жила в Риге под именем баронессы Воскресенской и своими манерами, нарядами и строгой красотой сводила с ума весь бомонд. Для нее общение с рижской буржуазией и даже «высшим светом» было хорошей школой. Прибалтику уже тогда называли маленькой Европой, и Зоя готовилась здесь к спецзаданиям, которые ей предстояло выполнять на Западе.

Одно из таких заданий не заставило долго себя ждать. Из Центра пришел приказ – ехать в Женеву для знакомства с неким прогермански настроенным швейцарским генералом. Он служил в Генштабе, дружил с военным атташе немецкого посольства и, по совершенно точным данным, владел информацией о намерениях Германии по отношению к Франции и Швейцарии. Ну а Центр, в свою очередь, владел информацией, что тот генерал – бабник высокого полета, причем сходит с ума по славянкам высокого роста и аристократической внешности. Волосы предпочитал русые, глаза – большие, желательно серые… «Баронесса Воскресенская» безупречно годилась на роль генеральского идеала. Ей предписывалось не просто познакомиться с «объектом», но и стать его любовницей, чтобы с помощью «доверительных разговоров» в постели выведать необходимые факты.

– А становиться генеральской любовницей обязательно? – робко спросила Зоя у связного, который передал ей задание. – Разве без этого никак нельзя?

– Нельзя, – твердо ответил связной, который имел на сей счет самые исчерпывающие инструкции.

«Баронесса» сначала съежилась, потом высокомерно вздернула подбородок над мехами, в которые зябко куталась:

– Хорошо, я стану его любовницей, если без этого нельзя. Только сразу предупреждаю: задание выполню, а потом застрелюсь.

– Не надо! – торопливо сказал связной, имевший инструкции на все случаи жизни. – Черт с ним, с генералом. Вы нам нужны живой!

Ее и в самом деле очень ценили. Женщин в то время в разведке было немного, и относились к ним неоднозначно. «Женщины-разведчицы являются самым опасным противником, причем их всего труднее изобличить», – утверждали одни. Другие привлекали дам только для вспомогательных целей и уверяли: «Женщины абсолютно не приспособлены для ведения разведывательной работы. Они слабо разбираются в вопросах высокой политики или военных делах. Даже если вы привлечете их для шпионажа за собственными мужьями, у них не будет реального представления, о чем говорят их мужья. Они слишком эмоциональны, сентиментальны и нереалистичны» [1].

Однако Зоя вовсе не была эмоциональна, сентиментальна и нереалистична. Она была «выдержанным и трезвомыслящим товарищем» и на первом же месте своей разведработы – в Харбине – показала себя с самой лучшей стороны.

Строго говоря, когда ее посылали туда заведовать секретно-шифровальным отделом «Союзнефти», никто не сомневался, что двадцатитрехлетний резидент все сделает как надо. Сомневались – не назначили бы на такую работу. Девочка была из своих, проверенная многими годами работы, учебы, службы.