Елена Арсеньева: Золотая клетка для маленькой птички (Шарлотта-Александра Федоровна и Николай I)

В середине октября двор перебрался в Москву. Из-за состояния великой княгини ехали целых 12 дней! Ее тошнило от самых неожиданных запахов, все прежде любимые блюда вызывали отвращение. Однако Николай не отходил от жены ни на шаг, тут же был ее старший брат Вильгельм, и Александрина была совершенно счастлива.

Если Петербург она в глубине души находила не слишком красивым городом, то Москва поразила ее своим величием. Именно тогда она впервые почувствовала истинный интерес к России, именно тогда стала гордиться, что теперь принадлежит этой стране. Александрине всерьез захотелось заняться русским языком. В учителя ей был дан замечательный поэт Василий Андреевич Жуковский, но это, как ни странно, оказалось для ученицы большим несчастьем. Он был слишком поэтичен, образован, разговорчив, чтобы быть хорошим учителем. Каждый урок превращался в литературный диспут, вернее, в образчик безупречного ораторского искусства. В результате Александрина стала бояться русского языка и всю жизнь не могла набраться духу, чтобы произнести хоть одну целую фразу.

Ее утешало общение с мужем. Нежность его вполне вознаграждала и за разлуку с братом, который вскоре вернулся в Германию, и за страдания, которые причиняла беременность. Николай был очень рад, что его «маленькая птичка», несмотря на свое нежное сложение и беззаботный нрав, прекрасно понимает свое предназначение жены и матери. Он не уставал читать ей по вечерам «Коринну», ее любимый роман мадам де Сталь, и утешал в полудетских-полуженских страхах, которые неминуемо испытывает каждая женщина, ожидающая родов.

Словом, это была самая настоящая идиллия, и потом Александрина вспоминала эти дни как самые счастливые и беззаботные в своей жизни.

А на святой неделе, в среду 17 апреля 1818 года, в два часа ночи Александрина почувствовала, что у нее начинаются схватки. Позвали акушерку, потом свекровь, и вот в 11 утра ребенок родился…

Николай метался под дверью спальни жены. Услышав крик ребенка, он ворвался в комнату, однако первым делом бросился к Александрине, начал ее целовать и поздравлять.

– А кто у нас родился? – наконец спросил он.

Жена смотрела на него испуганно: она не знала! Ей еще не успели этого сказать!

Молодые супруги начали хохотать, но в эту минуту к ним подошла Мария Федоровна и величественно сообщила:

– Это сын!

Только тут они прониклись важностью минуты: ведь этому маленькому существу, едва появившемуся на свет, возможно, предстояло когда-нибудь сделаться императором!

Во время крестин, совершившихся 29 апреля в Чудовом монастыре, ребенку было дано имя Александр. Невыразимое чувство восторга пережила Александрина, когда несла его на руках в церковь и думала, что у нее, конечно, самый прекрасный сын на свете: беленький, пухленький, с большими темно-синими глазами.

Повидаться с дочерью приехал в эти дни прусский король, и около двух недель в Москве беспрестанно шли торжества: смотры, парады, приемы, балы, катанья… И вдруг среди всех этих празднеств внезапно заболел Николай. Он возвратился после парада бледный, позеленевший, дрожа от лихорадки и чуть не падая в обморок. Это была корь, которая потом проходила в довольно легкой форме, но первый день был ужасен и напугал Александрину так, что она долго не могла прийти в себя от беспокойства. Она вдруг поняла страшную и простую истину: счастье мимолетно и преходяще, беда может грянуть в любое мгновение, словно гром с ясного неба, – и уничтожить все, чем беззаботная Александрина жила и наслаждалась до сих пор. Именно тогда и появилась у нее склонность к меланхолии, именно тогда начались эти припадки внезапной и необъяснимой грусти, которую она силилась скрывать потом всю жизнь, пряча это под внезапно пробудившейся любовью к природе. Окружающие думали, что «милая птичка» наслаждается красотой Божьего мира, однако отнюдь не слезы умиления наворачивались в эти мгновения на ее глаза.

Шло время. Жизнь при дворе стала казаться Александрине довольно однообразной. Она теперь гораздо с большим удовольствием сопровождала Николая на маневры, чем кружилась на балах. Разумеется, она старалась держаться подальше от стрельбы и кавалерийских атак, а просто ждала его в доме, определенном под жилье, и чувствовала себя счастливой. Ей совсем немного было нужно, чтобы быть довольной: если можно быть с мужем, то она вполне обойдется и без празднеств, и без развлечений. Она теперь предпочитала жизнь уединенную, полюбила простоту и сделалась истинной домоседкой. Объяснялось это не только нежной любовью к Николаю. Александрина вдруг открыла для себя пренеприятную истину: мужчина может любить свою жену, однако при этом если и не волочиться открыто за другими женщинами, то, во всяком случае, оказывать им внимание. Нет, ничего угрожающего… но и хорошего мало. И она поступила словно малый ребенок, который беспрестанно просится на руки к нянюшке, чтобы привлечь ее внимание к себе.