Мэдлин Бейкер - Запретное пламя

– Доброе утро, – проворчал Кармайкл.

– Доброе.

Кармайкл откашлялся.

– Я решил оставить тебя в покое. Но мне нужна эта вороная кобыла. Я дам тебе за нее двести долларов.

– Черный Ветер не продается.

– Триста.

Рэйф только покачал головой.

– Пятьсот и мерин в придачу.

– Она не продается, – повторил Рэйф. – Ни за какую цену.

– Все продается, – фыркнул Кармайкл. – Восемьсот и ни пени больше!

Кэтлин приблизилась сзади к отцу и нахму­рилась. Восемьсот долларов за лошадь? Неуже­ли ее отец лишился рассудка?

Бренден не сводил глаз с Галлахера. Про­клятый упрямый краснокожий! Чего он хочет?

– Почему вы не хотите продать Черный Ве­тер, мистер Галлахер? – уступая любопытству, спросила Кэтлин.

– Она мне нравится.

– Восемьсот долларов – щедрая плата, – за­метила Кэтлин.

– Возможно, это больше, чем она стоит, – от­ветил Рэйф. – Но, тем не менее, она не продается.

– Черт побери, эта кобыла может ожеребить­ся от моего Рэда!

– Он сам нашел нас, – усмехнулся Рэйф.

– Это твоя версия. А я все еще мог бы пере­дать тебя шерифу…

Лицо Брендена побагровело от злости, Кэт­лин положила руку на плечо отцу.

– Папа, может, мы как-нибудь сможем до­говориться?

– Как, например?

Кэтлин взглянула на Рэйфа. Он по-прежне­му сидел в тени, и на его лице ничего невозможно было прочесть, в то время как отец был готов взорваться.

– Ну? – нетерпеливо произнес Бренден.

– Может, мы могли бы купить этого жере­бенка? – предложила Кэтлин.

– А я хочу и кобылу, и жеребенка! – уже почти кричал Бренден.

– Но ты не можешь получить кобылу, – спо­койно возразила Кэтлин.

– Надо было позволить Уайли вздернуть его, – пробормотал про себя Бренден и оста­новил свой тяжелый взгляд на Рэйфе.

– Ну, так как, продашь мне жеребенка?

– Черный Ветер родит его не раньше, чем через одиннадцать месяцев, если вообще родит. И еще около шести месяцев он будет сосать. А что я буду делать все это время?

– Ты можешь остаться здесь, пока она не родит, – сказал Бренден.

– Как пленник?

– Нет-нет, забудем об этом, – ответил Брен­ден, немного успокоившись. Так он сможет получить, по крайней мере, часть желаемого. И он сделает все, чтобы этот жеребенок по­явился. Он будет сводить кобылу с Рэдом до тех пор, пока не будет совершенно уверен в результате, и не важно, сколько времени для этого понадобится.

– Я буду прилично платить тебе, а за жере­бенка двести долларов.

– А что, если у Черного Ветра будет выки­дыш или жеребенок родится мертвым?

– Это уж как тебе повезет. А пока у тебя будет работа и еда три раза в день. Ну, что скажешь?

Рэйфу пришлось признать, что предложе­ние было более чем щедрым. Если он примет условия Кармайкла, у него будет крыша над головой и возможность накопить немного де­нег на собственный дом.

Некоторое время он изучал лицо Кармайк­ла: можно ли доверять ему? Потом он перевел взгляд на Кэтлин. Он поклялся больше никогда не любить, но он не собирался жить, как евнух. Он не встречал девушки красивее Кэтлин Кармайкл, и ему пришло в голову, что следующие восемнадцать месяцев на ранчо в конце концов могут оказаться не так уж плохи.

Он медленно встал и протянул руку:

– Договорились.

Рэйф находился на ранчо уже дней десять, когда вернулись семеро ковбоев, которые все время пасли скот за пределами ранчо. Все они были возмущены, узнав, что в их отсутствие хозяин нанял на работу какого-то полукровку.

Лютер заверил их, что это только временно и что Галлахер уйдет, как только вороная ко­была ожеребится и вскормит жеребенка. Лю­тер был старшим работником на ранчо, и Кэт­лин знала, что только из уважения к нему мужчины согласились остаться. Впрочем, они все равно не переставали ворчать, всячески вы­казывая свое неудовольствие.

Ребра Рэйфа срастались несколько недель. Почти все это время он отдыхал, сидя в тени дерева. Он был неизменно вежлив с Кэтлин и ее отцом и говорил мало, если к нему не обра­щались.

Время, отведенное для еды, проходило для всех в постоянном напряжении. Сидя за даль­ним концом стола, напротив отца, Кэтлин чув­ствовала враждебность, невидимой нитью про­тянувшуюся между Рэйфом и Абнером. Было очевидно, что Рэйф не забыл, как тот пнул его ногой, когда его повалили на землю.

Абнер же ничего не держал в себе. Его пря­мота доходила до грубости. В первый вечер за столом, когда он узнал, что Рэйф присоединит­ся к ним, он несколько раз злобно упомянул о «краснокожих язычниках». Только когда Бренден четко и ясно заявил Абнеру, что Галлахер теперь работает на него, Уайли замолчал. Кро­ме того, хозяин сообщил, что все несогласные могут обедать во дворе.