Сьюзен Джонсон - Когда вас кто-то любит

Аннабел приехала домой, как только получила известие об отчаянном положении своей сестры. При этом она предпочла никому не говорить о своей поездке, зная, что в ближайшем будущем жизнь сулит немало трудностей. Кроме того, она не желала вмешательства в личные дела семьи, особенно вмешательства Уоллингейма, который в последнее время стал настолько невыносим, что Аннабел порвала с ним, невзирая на все угрозы отомстить.

Кроме того, она была вполне согласна с матерью: Гаррисонам следовало отплатить за подлость и мучения, которым они подвергли сестру, превратив ее короткую супружескую жизнь в сущий ад.

Мечтая, чтобы Хлоя стала респектабельной дамой, Аннабел постаралась обеспечить сестре значительное приданое. Знай она о корыстных мотивах Гаррисонов, немедленно положила бы конец этому браку, несмотря на скандал или даже потерю приданого. Но она, как и Хлоя, оставалась в полнейшем неведении и слишком поздно обнаружила, что ее младшую сестру обманули и превратили в настоящую пленницу.

Она немедленно помчалась спасать Хлою, наняв известного поверенного и двух сыщиков с Боу-стрит, чтобы освободить Хлою из заключения и избавить от тюремщиков. Но здоровье Хлои было серьезно подорвано грубым обращением и жалким существованием на чердаке дома Гаррисонов, и через несколько дней после возвращения у нее начались преждевременные роды.

Юная милая Хлоя умерла, даже не увидев дочь, поскольку была слишком слаба, чтобы открыть глаза.

Малышка Силия выжила чудом. И теперь была на попечении Аннабел. Как и мать, слегка помешавшаяся после смерти Хлои. Оставалось надеяться, что она скоро придет в себя, хотя смерть Хлои не будет забыта обеими женщинами. Такой бессмысленный, такой глупый конец цветущей молодой жизни.

Аннабел винила во всем себя, считая, что должна была все разузнать о семье жениха еще до свадьбы. Став единственным источником дохода семьи после смерти отца, она лучше других женщин понимала жестокость и злобу этого мира. Но Хлоя была так влюблена, что Белл позволила втянуть себя в счастливые иллюзии сестры и словно на некоторое время ослепла, не разобравшись в грубой реальности.

Больше никогда.

Урок невыразимых страданий и смерти Хлои был выжжен огненным клеймом в ее душе.

Больше никогда она не будет столь доверчива.

Но сейчас ее интересовали вовсе не вопросы доверия или правосудия. У нее были более срочные дела. Она мечтала, что малышка Крикет вырастет здоровой и крепкой. И отчаянно надеялась, что мать станет прежней. И… и нужно быть начеку, опасаясь преследований Уоллингейма.

Она не питала иллюзий относительно того, позволит ли он ей уйти с миром.

А пока стоял жаркий июнь и в маленькой деревушке далеко от широких дорог мира царил покой, совсем рядом с коттеджем Аннабел молодой человек благородного происхождения также вел жизнь отшельника.

Марри Д'Абернон, тринадцатый маркиз Дарли, известный в обществе под прозвищем Дафф из-за темных волос и смуглой кожи, пребывал в фамильном имении.

Он вернулся после битвы при Ватерлоо скорее мертвым, чем живым. И очень изменившимся по сравнению с тем, каким был до войны.

Даже после того как большинство ран зажило, а здоровье улучшилось, он по-прежнему избегал лондонских друзей и привычных занятий. Отвергая все соблазнительные приманки и предложения, он наотрез отказывался присоединиться к веселому братству прежних дней.

Со временем приятели и родные перестали пытаться убедить его вернуться к былым развлечениям, и он поселился в маленьком охотничьем домике на территории поместья с одним лишь денщиком.

Какие бы шрамы ни остались у него после кампании на Пиренейском полуострове и последнего, кровавого сражения между Наполеоном и армией союзников, объединившихся против когда-то самого могущественного человека в Европе, они по-прежнему ныли. Боль была так сильна, что он редко улыбался. Почти не разговаривал. И по возможности избегал людей.

Родители волновались, но старались не показывать этого сыну. Братья и сестры поддразнивали его, пока не осознали, что никакие шутки не могут растопить пустоты его взгляда. Тогда все стали обращаться с ним как с раненым животным. Наконец однажды за ужином он резко бросил:

– Не стоит ходить вокруг меня на цыпочках. Я пока еще не инвалид. Со мной все в порядке.

Никто не посмел ему возразить. С тех пор в его присутствии родные старались вести себя как ни в чем не бывало.