Джудит Айвори - Рыжий ангел

Кристина встревожилась, но на ее плечо легла рука, словно звучавшая в отдалении музыка играла для них двоих.

– Восхитительно, – сказал незнакомец. – Вы очень хорошенькая. Почему я вас не знаю?

– А вы знаете всех хорошеньких женщин?

– Да. – Он улыбнулся.

Его улыбка не казалась порочной. Она была очень приятной. От нее в уголках его глаз побежали лучики, смягчая заносчивость.

– Позвольте узнать ваше имя, – сказал он.

– Нет.

Кристина вскинула подбородок и попыталась высвободить руку, но он позволил лишь немного опустить ее. Незнакомец, нахмурившись, пристально смотрел на Кристину.

– Почему я вас не знаю? – повторил он.

– Я была на обеде.

– В самом деле?

В его улыбке мелькнуло удивление.

– Я опоздал. И, увы, ухожу рано. Так вы не назовете свое имя?

– Нет. – Кристина улыбнулась. Ей нравилась эта игра.

– Вы чья-нибудь кузина, посетившая Лондон? Чья-то сестра? – Он поднял бровь. – Жена?

Последнее предположение заставило Кристину рассмеяться.

– Нет.

– Назовитесь, я буду знать, где вас искать. Завтра я уезжаю во Францию, но вернусь и нанесу визит…

– Нет, не нужно…

– Почему?

– Мой отец не разрешит. Он вас не одобряет.

Незнакомец деланно отпрянул.

– Вы ставите меня в неловкое положение. Или на меня падает вина за чужие проступки…

– Граф Кестер. – Кристина произнесла фамилию Кьюичестер как слышала, глотая буквы и звуки.

Он вздохнул.

– И вы разделяете мнение вашего папеньки?

– Не совсем.

– Тогда встретьтесь со мной.

– Что? – взглянула на него Кристина.

– Назовите место. Пошлите мне весточку. Давайте встретимся.

У нее вырвался смех.

– Вы сумасшедший. Я вас не знаю.

– Вы только что назвали мое имя.

– Нет, не знаю, – смеялась Кристина. Почему ее это так позабавило?

Он притянул ее к себе, обнял. Это было уже не так забавно.

– Сэр! – запротестовала Кристина.

Но ей нравилось чувствовать его рядом, нравилось его тепло, те торопливые ощущения, что он вызывал в ней. Упершись рукой в его грудь, она почувствовала сильные мышцы, твердые, как нагрудник римской кирасы.

– Чудесно, – сказал он. – Я никогда не целовал незнакомку. Пожалуй, мне даже нравится, что вы не назвали свое имя.

Он наклонился, и она почувствовала запах бренди и сигар.

– Нет… – Его настойчивость немного встревожила Кристину. Но что он может сделать, когда в соседней комнате полсотни людей? – Я не позволю вам поцеловать меня, – пролепетала она, хотя знала, что позволит.

Она ждала. Медленно тянулись секунды, прелестные своей непредсказуемостью…

Его смех был тихим, не смех, а скорее дыхание. Кристина быстро отвела взгляд.

– Я такая смешная?

– Да. Вы действительно рассердились, что я не сделал того, чего вы хотели?

– Хотела? – глянула на него Кристина. – Неужели вы воображаете, что я…

– Я ничего не воображаю. Символическое сопротивление легко распознать.

– Вы, сэр, именно такой, как о вас говорят: грубиян и невежа.

Он рассмеялся в голос.

– А вам довольно банальных приличий.

– Вы ужасны.

– Я знаю. – Нагнувшись к ней, он четко выговорил каждое слово, жалившее как пчела: – А вы, моя дорогая, горячая, игривая маленькая негодница. Вот вы кто. – Он снова рассмеялся. – Хотя и очень красивая.

Отступив назад, он отпустил ее руку и низко поклонился:

– Мадемуазель. – Он обладал способностью превращать любезность в нечто иное.

У двери он снова повернулся к Кристине.

– Знаете, я смогу найти вас. Полагаю, вы тут известны, и вас не составит труда описать. – Его взгляд прошелся по ней. – Знаете, вы так хороши, что дух захватывает. – И с широкой улыбкой добавил: – Да вы это знаете. – Он усмехнулся. – Я хотел поцеловать вас. И до сих пор хочу. Но не здесь. И не сейчас.

У Кристины от потрясения вырвался шумный вздох. Она стояла молча, зарумянившаяся, сконфуженная, рассерженная, трепещущая. Как ни старалась, она не могла найти подходящих возражений и умных слов, чтобы оборвать незнакомца.

Входная дверь тихо закрылась за ним. Его шаги отдавались под портиком, потом спустились по ступеням и затихли на мягкой траве парка. Все стихло. И только Кристина стояла одна в своем чудесном платье…

Сдерживая дыхание, больше походившее на стон, Кристина оглянулась. Никого. Присутствие посторонних добавило бы ей немного мудрости, сказала она себе. Обед закончился, и гости двинулись в бальный зал танцевать. В холле, где она стояла, царила пустота. В нем эхом отдавалось одиночество, которого Кристина никогда прежде не испытывала. Что-то случилось. Ее щеки горели. Руки, стиснутые так, что побелели костяшки пальцев, были холодными.