Елена Арсеньева - Город грешных желаний

— Это от воды, — пояснил Григорий. — И у тебя зеленые. А знаешь, когда я тебя увидел первый раз, думал, что в мой чан с водой заплыла из моря русалка.

Они засмеялись, поцеловались и не сразу вспомнили, где находятся. Лодка покачивалась рядом, рукой подать. Григорий помог забраться Троянде, потом сам перевалился через борт и сразу схватился за весла.

Троянда смотрела вперед. Очаровательная лазурь Адриатики с розовыми и красными парусами далеких лодок расстилалась впереди, как безбрежное счастье.

Она вздрогнула от щемящего восторга. Все, что осталось позади, вся прежняя жизнь стала легкой ношей. Все пережитое обратилось в дым, и осталось лишь немного пепла — так немного, что он умещается в ладанку, спрятанную на груди у странника. И этого хватит с лихвой, ибо сейчас для нее вся жизнь — в будущем… в этой любви.

Троянда самой себе казалась засыхающим цветком, которого сперва полили ядовитым раствором, а он был так обрадован любой, какой угодно влаге, что и не распознал отравы. Так было с ней, когда она встретила Аретино… И потом цветок ее сердца терпел равнодушно все: гниль, сушь, — но лишь когда отведал настоящей, свежей, чистой воды, осознал, чего был лишен всю жизнь.

Она смотрела на Григория и впервые понимала, что слова — очень слабый способ выражать свои чувства. Сердце ее было переполнено, а язык — нем. Она не знала, как сказать о своей любви… она любила и целовала глазами.

Григорий, который, сильно работая веслами, не отрывался от ее взгляда и читал в нем все, как в книге, улыбнулся чуть смущенно, словно извиняясь, что тут же не бросился к ней и снова не стиснул в объятиях:

— Надо поторапливаться. Не ровен час, этот наш заклятый друг шум подымет.

Он как накликал.

— Троянда! — разнесся над водой истошный вопль. — Все ушли! Пьерина! Троянда! Вернитесь!

Григорий оглянулся.

— Ну вот же, а? Никак не уймется!

Вся Венеция горела пурпуром и золотом. Солнце стояло как раз напротив окон дворца Аретино, и все они казались залитыми огнем. И только одно было темным, потому что темная фигура заслоняла его, отчаянно взывая:

— Пьерина! Троянда! Пьерина! Троянда!..

— Эк его разбирает! — покачал головой Григорий. — А ведь не дозовется, нет?

— Нет! — твердо сказала Троянда. — И ведь он и не меня зовет. Другую…

Она не была уверена, что Григорий поймет, но он все же понял. Взглянул со светлой улыбкой:

— Другую? А тебя как зовут?

— Дашенька, — ответила она, впервые без страха и тоски вспоминая свое имя. — Дашенька…

Григорий, не выдержав, отшвырнул весла, придвинулся к ней, прижал к себе что есть силы, успев мельком взглянуть на солнце. Слава богу, до полудня еще далеко!

Лодку несло, несло по течению, и, пока она не скрылась за поворотом, все не утихало, качалось на волнах:

— Троянда! Пьерина! Троянда-а!..