Констанция Беннет - Радость пирата

— Какую обузу? Алекс, посмотри мне в глаза! — тихо приказал Майлз, приподнимая ее подбородок.

Ее сапфировые глаза блестели от слез, и он осторожно вытер влагу со щек любимой.

— Ты со мной, потому что я этого хочу. Я пришел к Мэдди и Льюису сегодня ночью, чтобы забрать тебя, взять тебя с собой.

— О нет, Майлз! Почему?

— Потому что я люблю тебя, помнишь?

— Но…

— Никаких «но», — решительно заявил Майлз, приложив палец к ее губам. — Пойдем со мной вниз и поговорим там наедине. Мне многое надо тебе объяснить.

Майлз взял ее за руку и помог спуститься к главной палубе. Там Алекс заметила спешащего к ним человека в сутане.

— Капитан Кросс, мы уже отплыли? — тревожно спросил он.

— Отплыли, святой отец, — улыбнулся Майлз. — Если погода продержится, через две недели будем в Чарлстоне.

Священник с явным облегчением вздохнул и, обернувшись к Алекс, спросил:

— Это та самая невеста, о которой вы говорили?

— Невеста? — удивленно переспросила Алекс.

— Совершенно верно. Отец Джессе, позвольте вам представить мою невесту, мисс Александру Уайком.

— Рад познакомиться, мисс. Церемония может начаться через час.

— Майлз! Какая церемония?! Что здесь происходит? Что за жестокая шутка?

Майлз обнял Алекс за талию и привлек ее ближе к себе.

— Отец Джессе обратился ко мне вчера утром с просьбой доставить его в Чарлстон. Его семья находится там, и он получил известие о том, что его сестра серьезно больна. Я согласился взять его с собой при условии, что он окажет мне услугу и выполнит венчальный обряд.

Джессе сердечно рассмеялся:

— Со стороны капитана было очень великодушно принять с меня плату за проезд таким вот образом.

— Перестань, Майлз! Как ты не понимаешь, что поступаешь со мной жестоко? Так не шутят!

Джессе нахмурился, и Майлз, обернувшись к нему, сказал:

— Прошу простить нас, святой отец. Я должен поговорить с Алекс наедине. Как видите, она очень расстроена тем, что произошло.

— Конечно.

— Алекс, пошли вниз.

Майлз повел ее к каютам, и Александра послушно пошла.

— Хочешь выпить? — спросил он, когда они оба оказались в капитанской каюте.

— Нет! Я только хочу понять, зачем ты все это устроил. Ты мучаешь меня! Мы согласились…

Майлз схватил ее за плечи.

— Мы согласились в том, что пока между нами стоит Диего Родера, у нас нет будущего.

— И ничто не изменилось!

— Алекс, изменилось все! — воскликнул он, затем, сменив тон на более мягкий, подвел ее к креслу. — Садись. Здесь есть кое-что для тебя интересное.

Алекс сжала пальцами подлокотник кресла так, что костяшки побелели. Она нуждалась в опоре. Эта бесконечная ночь явилась настоящим испытанием для нее: сначала адмирал, потом Иезекииль и Фиск, затем сумасшедшая скачка, а теперь еще и это — мучительный разговор о венчании с человеком, которого она отчаянно любила, но не могла обрести. Как бы Майлз ни любил ее, Алекс была совершенно убеждена в том, что призрак Диего Родеры никогда не почиет с миром. Почему Майлз не может этого понять и подвергает ее напрасной муке, заставляя говорить о вещах, доставляющих ей такие страдания?

Между тем Майлз достал из выдвижного ящика шкатулку и поставил ее на стол. Он зажег лампу, затем вынул из шкатулки перевязанный ленточкой пакет и передал его Алекс.

— Это письмо, оставленное мне матерью. Помнишь, несколько дней назад Мэдди заезжала ко мне? Так вот, она сделала это для того, чтобы убедить меня открыть эту шкатулку и прочесть письмо.

— Письмо? Скорее, это напоминает книгу.

— Из него вполне получилась бы книга, поскольку оно содержит потрясающую историю, в которой есть все: убийство, предательство, похоть, возмездие и, что самое важное, любовь. Это история жизни моей матери. Мэдди думала, что, прочитав его, я могу кое-чему научиться.

— Как? Чему?

— Природе любви — ее силе. Я хочу, чтобы и ты прочла это письмо.

— Но я не могу. Оно было написано тебе.

— Верно, — кивнул Майлз. — Но мама согласилась бы со мной. Ты должна знать, что в этом письме, и тогда ты поймешь, почему я пришел за тобой сегодня.

Любопытство боролось в Алекс с деликатностью, но, откликнувшись на просьбу Майлза, она развязала бархатную ленточку и принялась читать. Майлз, налив себе немного бренди в стакан, откинувшись в кресле, наблюдал за Алекс.

По выражению ее лица Майлз с точностью мог бы сказать, о чем она сейчас читает. Ее выразительное лицо отражало попеременно ужас, сочувствие, ненависть, горечь, все то, что в свое время пережила Кэтлин. Майлз любовался лицом любимой, красивым даже со следами грязи и слез. Она представлялась ему ангелом с золотым нимбом вокруг головы. Когда Алекс закончила чтение, Майлз протянул ей платок.