Сара Беннет - Нечаянный поцелуй

– Меня она не жаловала, – обронил Генрих. – Боялась, как бы ты не привязалась ко мне.

– Все девочки были влюблены в тебя, Генри. Еще бы! Такой красавчик!

Она дразнила его, и он рассмеялся, но посмотрел на нее как-то по-особенному.

– Все были в меня влюблены. Кроме тебя, – сказал Генрих. – Я был у тебя на побегушках, выполнял все твои поручения. Но мне это было в удовольствие.

– Ты мог сказать мне «нет», Генри.

Он снова улыбнулся, и от его улыбки ей стало жарко.

– Я не мог сказать тебе «нет», милая, ты это знаешь. Я твой душой и телом, делай со мной что хочешь.

От этих слов Дженову бросило в жар. Ей показалось, что она сидит чересчур близко к огню, и съела слишком много пирожных Матильды.

Она поймала себя на том, что таращится на него. В полном смысле этого слова. На его фиалково-синие глаза, широкий рот, могучую шею, широкую грудь и узкие бедра, сильные ноги, вытянутые вперед. Его покрытые шрамами руки с длинными пальцами элегантно лежали на коленях. Дженова невольно представила себе его руки на своем обнаженном теле, и ее охватило желание.

Но в этот момент перед ней предстал один из воинов охраны.

– Миледи? – В его голосе слышались нотки тревоги. – Корабль сел на мель на песчаной банке посреди устья реки. Надо помочь ему.

– Что за корабль? – осведомился Генри.

– Из Брюгге, милорд. Они говорят, что везут вино, масло и ткани. Мы можем бросить им с берега канаты и стянуть их на воду. Начинается прилив, так что задача упростится. Вы позволите оказать им помощь?

Генрих открыл было рот, но вовремя остановился и посмотрел на Дженову. Она все поняла. Это ее гавань, ее деревня, ее река. И решать надлежит ей. Его уважение пришлось ей по душе. Немногие мужчины вспомнили бы, что это не то место, где они вправе отдавать приказы. А из тех, кто вспомнил бы, мало кто придал бы этому значение.

– Конечно, вы должны помочь, – сказала она. – Возьмите всех людей из охраны и местных жителей, сколько сумеете собрать.

Солдат ушел. Генрих поднялся, потянулся и подал руку Дженове:

– Идем, нам стоит взглянуть на этот корабль из Брюгге.

Воздух на дворе был холодным. Ветер трепал полы их плащей, и у Дженовы невольно перехватило дыхание. Судно лежало на узкой песчаной банке, накренившись набок, омываемое волнами наступающего прилива. Корабль оказался довольно приземистым, с навесом на палубе из просмоленной парусины для защиты груза от солнца и влаги. По палубе сновали матросы, бросая канаты людям на берегу. Руководил операцией Рейнард, громко и уверенно отдавая приказы.

– Наше участие, похоже, не требуется, – заметил Генрих, окинув взглядом Дженову. Она зябко поежилась. – Замерзла?

Дженова кивнула:

– Да, но дело не в этом. У меня много работы. Мне пора возвращаться в замок, Генри. Сопровождать меня не нужно. Я неоднократно возвращалась одна. Это безопасно. Мортред много лет назад очистил окрестности от разбойников.

– Я поеду с тобой. Рейнард справится и без нас.

Его предложение обрадовало Дженову, но она виду не подала. Что это с ней? Она и раньше бывала с Генрихом наедине. Но никогда не чувствовала такого возбуждения.

Дженова взглянула на небо. На севере клубились темные тучи, но они были еще далеко.

– Вот и прекрасно! Мы можем скакать восточной дорогой вдоль скал. Ты получишь от этого удовольствие, Генри. Это дикая и опасная местность.

– В таком случае мы получим удовольствие вместе, – сказал Генрих с улыбкой, отчего его глаза стали еще синее. – Мы и сами станем дикими и опасными, Дженова. – Он помог ей сесть в седло.

Что это? Угроза или обещание?..

Скалы поднимались на головокружительную высоту. Далеко внизу плескалось и ревело море. Пустив лошадей в галоп, Генри и Дженова неслись по поросшей пучками травы земле, пугая птиц и изредка попадавшихся на пути деревенских жителей, собиравших птичьи яйца. Дикая природа напомнила Генриху родной дом Дженовы в Нормандии, где о скалы билось это же море. Возможно, поэтому, решил он, она любила Ганлингорн и чувствовала себя здесь такой счастливой.

Не совсем счастливой, поправил он себя, переводя дух. Иначе не строила бы планы вторично выйти замуж. В его памяти возник полузабытый образ Мортреда. Темноволосый, светлоглазый, с изрытым оспинами лицом. По характеру Мортред в какой-то степени напоминал Генриха. Такой же самоуверенный, умный, дерзкий. Только пробиваться в жизни ему было намного легче: он пользовался покровительством короля Вильгельма. Ему не приходилось, как Генриху, бороться за место под солнцем.