Николь Берд: Красавица в черном

– Господи! – пробормотала она.

– Еще говорят, что у него дурной нрав. Это беспокоит меня гораздо больше, – добавила Каролина. – Нельзя, чтобы Луиза досталась грубому, неотесанному мужлану, пусть даже титулованному.

Марианна кивнула. Пусть девочка несколько тщеславна, но никто не желал ей несчастья в браке. Уж конечно, не Марианна. Ей самой выпало счастье выйти замуж за человека, которого она любила с детства. Похоже, на этот раз от роли дуэньи и в самом деле не отвертеться. Она покачала головой, и ее собеседница пытливо заглянула ей в лицо.

– Какая ирония, – пояснила Марианна. – После смерти Генри я всегда благодарила небо, что у меня нет надобности идти в гувернантки.

Каролина рассмеялась.

– Полно тебе! До этого не дойдет. Тебе только придется ездить с ней на балы и наблюдать, с кем она встречается.

– Не только на балы, но и на прогулки, и в театры, на завтраки и чаепития, и бог еще знает куда. Мужчины так и станут роиться вокруг нее, словно пчелы вокруг душистого цветка. Мне придется отгонять их палкой, – предсказала Марианна. – Красота и богатство – страшная сила. Пусть ее отец и занимался торговлей, у Луизы есть все шансы сделать блестящую партию.

Может быть, девочка забудет о своем намерении покорить незнакомого маркиза? Несомненно, лондонские развлечения помогут ей рассеяться, облегчат боль, которую причинил ей неверный поклонник.

Марианна снова вздохнула.

– Пойду скажу горничной, чтобы складывала вещи. Луиза, конечно же, захочет отправиться в Лондон без промедления, а тебе перед обедом лучше всего прилечь.

Каролина, которая тщетно боролась с зевотой, не стала спорить. Дамы вместе вошли в дом. Там Марианна увидела свою подопечную, которая ожидала их с нетерпением.

– Ну как? – требовательно спросила она, вскакивая с кресла, на котором сидела. Желание выглядеть добродетельной заставило ее взяться на вышивание. Кусок полотна в пяльцах был испещрен крупными неровными стежками. – Я попросила прощения у всех кузенов, даже у Эвана. Вы согласны? Вы возьмете меня с собой в Лондон, милая тетя?

Не успела Марианна кивнуть, как девушка принялась душить ее в своих объятиях.

– Вы самая распрекрасная тетушка в мире! Вы ни секунды не раскаетесь. И вам самой не помешает развлечься. Тетя Каролина говорит, что вам следует больше выезжать, ведь пожилым тоже надо веселиться.

– Луиза! – вяло запротестовала Каролина. Марианна, которой недавно исполнилось тридцать два года, заморгала. На что она обрекает себя?

Ока немного посидела с Луизой, послушала ее болтовню о столичных удовольствиях, которые ей не терпелось испробовать. Девушка мечтала прогуляться по Воксхолл-парку и думала о том, как будет представлена ко двору, где придется соблюдать этикет и приседать в реверансе перед королем и королевой. Цепь ее мыслей прервала Марианна, напоминая ей о том, что близится время обеда. Они отправились переодеваться.

Очутившись в своей комнате, Марианна попыталась убедить себя, что общество юной особы ее в самом деле развлечет.

«Старушкам полезно бывать в окружении молодежи», – сухо сказала она себе, глядя в зеркало.

– Черное с серебристой отделкой, мэм? – спросила ее горничная.

– Нет, сегодня я надену лавандовое. После обеда в Сидни-Гарденз будет концерт, а Луиза наверняка захочет пойти.

Услышав, что поступки хозяйки зависят теперь от капризов молоденькой барышни, горничная выразительно хмыкнула, но достала из шкафа требуемое платье.

Слова Луизы задели Марианну сильнее, чем она готова была себе в этом признаться. Ее гардероб до сих пор состоял из нескольких темных платьев. Серые и даже черные платья представлялись ей вполне приличными, к тому же она была не настолько богата, чтобы каждый сезон обновлять гардероб.

Неужели она выглядит такой старой? В темных волосах, мягко вьющихся на висках, нет ни единого седого, в уголках серо-голубых глаз только едва намечаются морщинки, а кожа на лице гладкая и чистая.

Если бы муж был с ней по-прежнему, если она бы имела детей, ей не было бы дела до уходящих лет. Когда умер ее муж, Марианна была в возрасте Луизы. В те годы она была похожа на розовый бутон, которому так и не суждено распуститься. Иногда по ночам этот образ возникал снова, а за ним, словно скорбный призрак, следовала острая жалость к себе.

Марианна вспоминала свои мечты. Не только о счастливом замужестве, о детях, которые так никогда и не родятся. У нее были и другие стремления, замыслы, в которых она не смела признаться даже себе. Леди из высшего общества не пристало думать о таком.