Николь Берд: Дебютантка

– Проклятый негодяй! Ведь это он запер тебя в сарае!

– Верно, и я очень рада, что ты поймал его, Мэтью. Теперь, зная, что он в тюрьме, я наконец буду спать спокойно.

Мэтью кивнул, но его лицо не покидало мрачное выражение.

– Я очень надеюсь, что его повесят.

Кларисса поежилась, и он наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб.

– Постарайся отдохнуть, дорогая. Увидимся утром. Кларисса слишком устала, чтобы что-либо возразить, и, лишь закрыв глаза, произнесла:

– Скорее всего завтра лорд Уитби захочет поговорить с тобой...

– Я тоже так думаю, – спокойно ответил капитан Фаллон. – А теперь спи спокойно, сестра.

Уснуть спокойно – что может быть лучше? Повернувшись на бок, Кларисса некоторое время лежала, ни о чем не думая, и вскоре в самом деле заснула.

Они подъезжали к кирпичному зданию в элегантном экипаже лорда Уитби, но даже сидя рядом с Домиником, Кларисса заметно нервничала.

– Никакой спешки нет, – пытался убедить ее Доминик. – Тебе не обязательно делать это сегодня, любовь моя.

– Нет, обязательно, – упрямо возразила Кларисса, – ведь это мое прошлое. И потом, разве ты не сказал, что я должна взглянуть в лицо своим страхам?

Экипаж остановился, и грум, распахнув дверцу, помог Клариссе выйти.

Обхватив себя руками, девушка некоторое время неподвижно смотрела на мрачное здание – оно было почти таким же, каким она его запомнила, не считая небольших изменений. Правда, хотя приют остался таким же огромным и суровым, теперь, там, где раньше землю устилала притоптанная грязь, цвели цветы, на кустах роз распускались розовые и белые бутоны, а дорожку окаймляла аккуратно подстриженная трава. Окна приюта блестели чистотой, чего раньше никогда не бывало.

Кларисса сделала шаг, потом другой и оказалась у свежевыкрашенной двери, к которой был приделан новый медный молоточек. Она медленно подошла ближе и остановилась перед самой дверью. Доминик остался сзади, он ждал.

Клариссе показалось, что ее рука внезапно сделалась очень тяжелой, но она все же заставила себя взяться за молоточек и постучала.

Дверь тут же распахнулась, на пороге стояла улыбающаяся молодая женщина в скромном, но достаточно изящном форменном платье.

– Доброе утро, вы мисс Фаллон? Леди Габриэль предупредила, что вы собираетесь приехать к нам с визитом.

Стряхнув оцепенение, Кларисса ответила на приветствие и даже попыталась улыбнуться. Потом она представила лорда Уитби и вошла в холл.

Против ожидания в нос ей не ударил знакомый запах протухшей свинины и вареной капусты, вместо этого ее встретил аромат мыла и воска. Стены были чистыми, полы блестели. Куда же подевались темные мрачные коридоры? Казалось, это был не знакомый ей приют, а совсем другое заведение.

– Вы хотите увидеть что-то конкретное, мисс Фаллон? – поинтересовалась ее провожатая.

Кларисса отрицательно покачала головой.

– Мы не могли бы здесь немного осмотреться? – вежливо спросил граф.

Служащая присела в реверансе:

– Конечно, милорд.

Кларисса направилась к лестнице, и Доминик последовал за ней. Третья ступенька снизу... Здесь она когда-то споткнулась и вывихнула лодыжку, чем навлекла на себя ярость наставницы. Эта женщина всегда ловила ее, и все-таки Клариссе в конце концов удалось убежать от нее. Доминик осторожно взял ее за плечи:

– Должно быть, это очень больно, любовь моя, – я имею в виду воспоминания.

– Да, – ответила Кларисса, вспоминая маленькую девочку, которая рыдала, закрываясь от ударов наставницы, потом не желала покоряться, огрызалась, навлекая на себя новые удары. На ее глаза навернулись слезы жалости к одинокому ребенку, с которым обращались слишком жестоко и слишком часто обижали.

Теперь она больше не ребенок, да и наставницы уже нет в живых. И она больше никогда не останется в одиночестве.

Доминик протянул ей руку, и Кларисса оперлась на нее, чувствуя уверенность и спокойствие от того, что тот, кому она может полностью доверять, находится рядом с ней. Вместе они непременно преодолеют проклятую лестницу.

Кларисса отыскала мансарду, где она некогда спала, и удивилась произошедшим здесь переменам. Комната была выкрашена в белый цвет, вдоль стен стояли чистые кровати, застеленные толстыми одеялами, а в воздухе распространялся аромат лаванды.

Она долго стояла у одной из кроватей, поглаживая толстое шерстяное одеяло, согреваемая мыслью, что теперь дети не дрожат от холода, лежа в темноте.