Джо Беверли - Сломанная роза

— Ах! — И этот вскрик она успела приглушить, но еще бы чуть-чуть…

— Кусайся, если хочешь, — шепнул Рауль, снова гладя тихо и нежно.

Алина впилась зубами ему в плечо, думая, не надо ли все-таки закричать, чтобы прибежал главный защитник.

Большая рука Рауля раздувала огонь, который вот-вот должен был сжечь ее дотла, а его бедро, как окружившее крепость войско, не отпускало ее на волю из объятой огнем цитадели. У Алины возникло чувство, что она действительно борется за свою жизнь, и она напряглась всем телом, обхватила Рауля руками, вонзила в него зубы.

Но нет, она не рвалась прочь, хоть он и жег ее, и невнятные звуки, срывавшиеся с ее губ и заглушенные его плотью, не были криками о помощи.

А потом искра упала на порох, дерево занялось огнем, и стены крепости содрогнулись, треснули и пали.

За ними Алина увидела свет.

Нет. Свет — слишком слабое слово.

За рухнувшими стенами она увидела небеса, и в одном кратком взгляде ей открылась бескрайняя, сияющая синева.

Его рука. Его ласковая, надежная рука поднимала ее к небесам, и Алина подумала, что вот-вот потеряет сознание, но затем с тайным сожалением почувствовала, как меркнет и исчезает чудо, а она сама легко, как пушинка в тихий безветренный день, опускается вниз, на деревянную площадку лестницы.

Рауль обнял ее, поправил на ней рубашку и снова принялся ласкать и гладить так нежно, что ей захотелось никогда не расставаться с ним.

— Кажется, я не кричала, — сказала наконец Алина.

— Ты точно знаешь?

— Никто не поднял тревогу.

— Твоя правда. Надеюсь, у меня не останется шрам на всю жизнь? — Но он улыбался, это было ясно по голосу.

Алина дотронулась до мокрого пятна на его тунике, там, где был ее рот, и нащупала под тканью следы зубов.

— Ой, боже мой…

— Воин может претерпеть боль, если столь решительно идет на приступ цитадели. Теперь ты — мой вассал?

Алина оставила вопрос без ответа, а вместо того сказала:

— Быть может, когда-нибудь я тоже научусь подрывать твои стены.

Рауль тихо засмеялся, сидя рядышком, голова к голове.

— Я уже разгромлен, любовь моя, но с нетерпением буду ждать твоих новых атак.

Она погладила его по плечу. Так невыразимо сладко ласкать его…

— Теперь я понимаю, почему тебе было так трудно пообещать мне целый год обходиться без этих услад, — покраснев, шепнула Алина и застыдилась, ибо ее слова прозвучали как просьба. Она просила новых ласк.

Рауль зорко взглянул на нее.

— Сегодня не будет любовных услад. Только после свадьбы.

— Только!.. — почти в голос воскликнула Алина и, спохватившись, продолжала шепотом: — То есть ты не станешь?.. Пока мы не поженимся?

— Вспомни о воздержании, — поддразнил ее Рауль.

— Ах, ты! Но это благотворно для души.

— Тогда наши души будут самыми чистыми.

Он снова обнял ее, и она свернулась клубочком в его руках, благословляя судьбу за то, что нашла в огромном мире этого человека. Подумать только, ведь они могли и не встретиться. А как страшно расстаться сейчас, пусть всего на несколько оставшихся до утра часов.

Видимо, Рауль думал так же, потому что в конце концов Алине самой пришлось оторваться от него, встать и первой пойти в спальню. Рауль молча следовал за ней.

— Доброй ночи, — шепнула она, желая сказать намного больше, но, увы, слова так бедно и неточно передали бы ее чувства!

Он, разумеется, чувствовал себя свободнее.

— Спи сладко, любимая. И пусть я приснюсь тебе.

В следующие дни Алина пришла к выводу, что сильный решительный человек может доставить ближнему множество неудобств. Она дразнила и соблазняла Рауля изо всех сил, а он лишь по-братски целовал ее в щеку, а вообще старался избегать встреч. Алина едва дожидалась, пока день докатится до вечера, сгорала от нетерпения, — а впрочем, и не только от нетерпения, ибо даже старожилы не могли упомнить когда последний раз на южную Англию обрушивалась такая небывалая жара.

Чтобы отвлечься, Алина с головой ушла в работу. Когда она не занималась сборами в дорогу, то донимала Хьюго и его друзей бесконечными расспросами о Гиени, ее жителях, хозяйстве и торговых связях.

Теперь ей даже странно было помыслить, что она еще недавно боялась дальнего пути. Поскорее бы обвенчаться и отплыть с мужем на его родину. Но без венчания никак нельзя обойтись. И отчего это непременно нужно ехать на север, чтобы обвенчаться?

Так что, когда во двор дома Хьюго въехал ее отец, она с лихорадочным восторгом кинулась ему на шею.