Дженнифер Блейк - Обнимай и властвуй [Черное кружево]

Неожиданно для себя Фелиситэ подняла руку в прощальном привете, и они тоже помахали ей в ответ. А потом большие белые паруса бригантины наполнились ветром, и она устремилась в открытое море, унося Изабеллу вместе с ее возлюбленным от возмездия Фемиды. Белый голубь под бушпритом скользил над волнами, расправив крылья словно в полете.

Быстроходную бригантину не смог бы догнать ни один из стоявших в гавани кораблей. Чуть улыбнувшись по поводу этого обстоятельства, Фелиситэ посмотрела, как волны относят к берегу баркас, который Изабелла похитила, оставаясь верна своей неподражаемой манере.

Наконец Фелиситэ обернулась к сопровождавшим ее людям. Они, не менее ее заинтересовавшись развернувшимся на их глазах зрелищем, теперь наконец вспомнили о своих обязанностях. Испанский лейтенант выступил вперед и с навязчивой вежливостью проводил девушку вниз.

Предоставленная ей каюта оказалась больше всех, которые Фелиситэ приходилось видеть раньше. Благодаря необычно высокой корме в ней были большие иллюминаторы, пропускавшие много света и воздуха. В каюте находилась одна широкая койка из резного красного дерева с мягким матрасом, хорошим бельем и бархатным покрывалом. В углу стоял умывальник из тика. Картину дополняли также тиковый письменный стол и несколько кресел с бархатными подушками. На отделанных деревянными панелями стенах были укреплены вращающиеся медные светильники, а пол во всю его ширину покрывал турецкий ковер. В общем, она очутилась в на редкость уютной тюрьме.

Стоя посреди каюты, заложив руки за спину, лейтенант отвел взгляд от мужского костюма Фелиситэ и спросил, не нужно ли ей еще чего-нибудь. После того как она покачала головой, испанец посмотрел на сверток с одеждой, который она держала в руках. Пообещав прислать ей лакея капитана, он с поклоном удалился.

Не прошло и четверти часа, как раздался стук в дверь. Взявшись за ручку и убедившись, что дверь не заперта, Фелиситэ распахнула ее медленным движением.

На пороге стоял невысокий подвижный мужчина, одетый по последней парижской моде. Склонив голову, лакей обратился к ней на безупречном французском языке:

— Мне передали, мадемуазель, что вам, возможно, потребуется моя помощь, чтобы привести себя в презентабельный вид.

На мгновение Фелиситэ охватил гнев. Потом, убедившись, насколько справедлив этот далеко не деликатный намек, она заставила себя улыбнуться и пропустила лакея в каюту. Почему бы ей не предстать перед своим тюремщиком в самом привлекательном виде, если тот когданибудь вознамерится взглянуть на нее?

У Фелиситэ было более чем достаточно времени, чтобы заняться своей внешностью, проделав все необходимые процедуры, о которых она успела наполовину забыть. Она приняла ванну, промыла волосы туалетным мылом с ароматом розового масла, натерла огрубевшую кожу чистым белым гусиным жиром, удалила мозоли с помощью кусочка пемзы, а также подровняла ногти и отполировала их до блеска. Фелиситэ успела даже вздремнуть в полдень, пока ее белье — сорочка, корсет и нижние юбки — сохли на солнце после стирки.

Чистая от макушки до пят, благоухающая ароматом роз, она снова облачилась в женскую одежду. Лакей, которого звали Андре, выгладил ее новое платье. Темнокоричневое, с кружевами цвета слоновой кости, его вполне можно было носить в знак запоздалого траура по отцу. Одевшись, Фелиситэ позвала в каюту лакея, и он с неожиданным искусством сделал ей восхитительную прическу из завитых волос, перебросив одну толстую прядь через плечо. Он раздобыл даже шпильки из каких-то одному ему ведомых запасов, откуда появилось ароматное мыло и остальные принадлежности женского туалета.

Теперь Фелиситэ оставалось только ждать Моргана, если он вообще появится на судне. Уже наступил вечер, и на фрегате стали готовиться к отплытию, когда он вошел в каюту. Морган не преминул воспользоваться случаем, чтобы освежиться и переодеться в форменный мундир. Окинув взглядом его широкоплечую фигуру, которая, казалось, вот-вот заполнит всю каюту, Фелиситэ обратила внимание на знакомую перевязь шпаги — ярко-красную, с золотой каймой. Она видела ее на нем на борту «Черного жеребца» и позже в рундуке, когда его перевезли на берег перед килеванием бригантины. Почему она сразу не догадалась, что настоящий изменник не станет оставлять такое воспоминание о тех, кому он служил раньше?

— Ты сейчас настоящая красавица, Фелиситэ, — восхищенно сказал он, — хотя я бы, наверное, предпочел, чтобы ты осталась похожей на оборванного мальчишку.