Шелли Брэдли - Только соблазн

Немного помогала крошечная пенсия в пятьдесят фунтов в год, которую Эдит получала от мистера Бикема за своего, теперь уже покойного, мужа. Да еще двести фунтов годового дохода от земельных участков, которые отец отписал дочери в Уорикшире.

Сомнения продолжали терзать душу Мэдди, и она в бессильной ярости до боли закусила нижнюю губу. Прими она предложение Брока, все проблемы будут решены как по мановению волшебной палочки Но за это придется дорого заплатить.

В дверь постучали.

– Кто там?

– Это я, Матесон, миледи, – донесся из-за двери скрипучий голос дворецкого. – К вам с визитом мистер Тейлор, миледи.

Мрачные предчувствия, злость и непонятный ей самой внутренний трепет охватили Мэдди. С каким удовольствием она попросила бы Матесона сообщить этому наглецу мистеру Тейлору, что ее нет дома. Однако рассудок взял верх. Она попытается добиться хоть какого-нибудь компромисса, чтобы дело обошлось без замужества.

– Проведи его сюда и оставь нас одних.

– Слушаюсь, миледи.

Брок Тейлор должен понять, что она ни за что не уступит его требованиям.

Негромкий стук закрывшейся входной двери окончательно лишил ее мужества. Она заставила себя поднять глаза и увидела Брока Тейлора. Он сверлил ее тяжелым взглядом.

У Мэдди перехватило дыхание. Все вокруг, казалось, исчезло – стены, окна, шторы – остался только Брок. Кровь прилила к лицу Мэдди.

Выделялся Брок не одеждой, скроенной выше всяких похвал: темно-синее пальто сидело на нем как влитое. И не блеском темно-каштановых, слегка рыжеватых волос с идеальным пробором. Дело было во взгляде его зеленых глаз. Они притягивали ее к себе. Не отпускали. Напоминали о его поцелуях, о прикосновениях его рук, о его жарком прерывающемся шепоте.

Мэдди окинула его взглядом. Нос с горбинкой почти что римской формы, тяжелый квадратный подбородок. Лицо утратило прежний загар, но не было достаточно бледным, чтобы понравиться высшему свету. Она посмотрела на его крепкие плечи, широкую, мускулистую грудь и заставила себя отвести от него глаза.

– Зачем ты пришел? – Он криво усмехнулся:

– Ты, я вижу, очень обрадовалась моему приходу.

– Обрадовалась. Присаживайся.

Мэдди жестом указала на софу и опустилась в стоявшее рядом старинное кресло.

– Мистер Тейлор, – помолчав, начала она, молясь про себя, чтобы Брок не заметил, как предательски дрожит у нее голос. – В свете нашего… э-э-э… не очень удачного прошлого, учитывая, что у каждого из нас теперь своя жизнь, думаю, мы могли бы прийти к компромиссу.

– Под нашим неудачным прошлым ты, как я понимаю, имеешь в виду тот неоспоримый факт, что мы с тобой были любовниками. А что ты имеешь в виду, говоря о том, что у каждого из нас своя жизнь? Хочешь сказать, что мы занимали разное положение в обществе?

Именно это Мэдди и хотела сказать, однако металл в его голосе удержал ее от этого признания. Оно могло подействовать на Брока, как красная тряпка на быка.

– Возможно, через какое-то время я смогла бы полностью рассчитаться с тобой по долгам, – уклонившись от ответа на его вопрос, осторожно произнесла Мэдди. – Я могу прямо сейчас отдать тебе тридцать фунтов.

Ни за что на свете она не призналась бы ему в том, чтр это была вся ее наличность. Остальную сумму нужно где-то раздобыть. Но об этом она подумает позже.

– Мэдди, я не хочу, чтобы ты называла меня мистером Тейлором. И мне не нужны твои тридцать фунтов.

– Но я…

– Даже если ты выплачиваешь мне эти шесть тысяч семьсот восемьдесят три фунта и двадцать пенсов, которые, как мы установили, ты мне задолжала, и ты будешь платить и рассрочку на пять лет под пять процентов годовых, тебе придется платить ежемесячно… – он замолчал, прищурился, что-то подсчитывая в уме, и договорил: – по сто двадцать восемь фунтов и несколько центов.

Мэдди похолодела. Сто двадцать, восемь фунтов? Значит, каждый месяц она будет отдавать Браку половину своего годового дохода? Она, Эми, Эдит и Вима весь прошлый год жили примерно на эту сумму.

– Так что можешь эти тридцать фунтов оставить себе, – сказал Брок, окинув критическим взглядом ее выцветшее лавандового цвета платье, и, хмыкнув, добавил: – Сходи на них к портнихе.

Мэдди отшатнулась, словно получив пощечину, и гордо выпрямилась в кресле.