Ли Бристол - Алый восход

– О… Цезарь! – в восторге воскликнула Элизабет. Было очевидно, что она испытывает огромное облегчение.

Пес бросился к девушке и, упершись ей в плечи грязными лапами, лизнул ее в лицо своим влажным языком.

– Какой же ты, Цезарь, гадкий, скверный пес! – Элизабет весело засмеялась и, повернувшись к Джеду, проговорила: – Вы были правы, он нашел меня.

Джед с улыбкой кивнул. Он искрение сочувствовал девушке и теперь радовался вместе с ней, хотя пес, как он мысленно отметил, появился в самый неподходящий момент.

Элизабет принялась вытаскивать колючки из густой шерсти Цезаря. Время от времени она поглаживала его и весело смеялась. Когда же Джед, сделав из веревки ошейник, накинул петлю на шею пса, девушка воскликнула:

– О, благодарю вас! Теперь-то он уже не сможет от меня убежать!

Минуту спустя Элизабет вдруг заметила, что Джед держит под уздцы ее коня. Быстро оправив и разгладив юбку, она подобрала с травы свою шляпу. Настало время прощаться. В смущении глядя на своего нового знакомого, девушка проговорила:

– Мистер Филдинг, я думаю… К сожалению, мне пора ехать…

– Да, мэм. Вас, вероятно, давно уже ждут. Элизабет молча кивнула и окинула взглядом поляну.

Затем снова посмотрела на Джеда. Его золотистые волосы, казалось, сверкали под лучами солнца. И он был такой высокий, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в глаза. «Неужели все так и закончится? – подумала Элизабет. – Неужели мы больше не увидимся?» Она вдруг поняла, что ей ужасно не хочется уезжать.

Ее лучшая подруга влюбилась в мужчину, которого видела всего раз в жизни, когда он, герой войны, лежал раненый, истекающий кровью на палубе корабля. В течение трех лет Маргарет оставалась верна своей единственной, порожденной фантазией любви, и все эти три года Элизабет безмерно завидовала подруге, поражаясь красоте ее тайного романтического чувства. Но даже история Маргарет, какой бы прекрасной она ни была, не шла ни в какое сравнение с нынешним приключением Элизабет. Так неужели же она могла так просто уехать?

Словно прочитав ее мысли, Джед вдруг проговорил:

– Я провожу вас на всякий случай – чтобы знать, что вы благополучно добрались до дома.

Лицо Элизабет озарилось счастливой улыбкой. Но уже в следующее мгновение она представила, как будет выглядеть ее возвращение. Что скажет Нэнси, что подумают знакомые, когда увидят, как она, растрепанная, в запачканной и измятой амазонке, выезжает из леса в обществе незнакомого мужчины? Вспомнив, что этот человек распускал шнуровку на ее платье, видел ее нижние юбки и прикасался к ней, девушка залилась краской. Если бы кто-нибудь из знакомых узнал об этом, ее репутация погибла бы!

– Нет-нет, вы не должны… – пробормотала она, потупившись. – Это было бы неприлично. Если кто-нибудь нас увидит… О, это невозможно!

Джед смутился – он понял, что девушка права и его предложение было неуместным.

– Если вы немного проедете по этой вот тропе, – сказал он, – то попадете на дорогу в Мобил. Вы ведь сумеете добраться до дома?

– Да, конечно. – Элизабет невольно улыбнулась; оказывается, она заблудилась, находясь совсем недалеко от дома. – Вообще-то я неплохо знакома с окрестностями, – продолжала она. – Только не знала, что дорога так близко отсюда.

Джед пристально взглянул ей в глаза, и Элизабет вдруг почувствовала, что сердце ее снова забилось быстрее. Стараясь не выдать своего волнения, она потуже затянула шнуровку на платье, завязала ленты шляпки и убрала под нее выбившиеся из прически непокорные пряди. Джед привязал собачий поводок к луке ее седла, и теперь ей оставалось только сесть на коня.

Сцепив пальцы «замком», Джед наклонился, и Элизабет, упершись ножкой в его ладони, взлетела в седло так стремительно и грациозно, что человеческое ухо едва ли уловило бы шорох кружевных нижних юбок. Взяв в руки поводья, девушка осмотрелась. Цезарь сидел на траве и, похоже, не собирался убегать, – вероятно, понимал, что теперь уже не сумеет.

И тут Элизабет снова подумала о том, что больше не увидит Джеда. А ведь ей хотелось задать ему еще тысячу вопросов, чтобы узнать о нем все – во всяком случае, как можно больше, потому что она почти ничего о нем не знала. И еще хотелось удержать в памяти его голос, движения рук, чудесную улыбку, появившуюся на его лице в то мгновение, когда между ними возникла какая-то странная связь – такого с ней прежде не случалось… Но появление Цезаря разрушило очарование, и Элизабет чувствовала, что подобное уже не повторится. Да, ей ужасно не хотелось уезжать, но она ничего не могла поделать.