Мэгги Дэвис: Рыцарь и ведьма

Магнус примостился на корме на мешках с зерном и сидел, потирая ушибленные ноги. На берегу еще можно было различить поникшую фигурку девушки в синем плаще. Магнус вспоминал ее глаза – изумрудно-зеленые, излучавшие сияние. Он тряхну головой, и в конце концов это навязчивое исчезло.

Управляющий Айво де Бриза вскарабкался на одного из вьючных мулов, на которых была доставлена графская подать, и направился в деревню через дюны, поросшие травой, стелющейся по земле под порывами сильного ветра. За ним следовали односельчане, помогавшие ему доставить скот и мешки с зерном. Добравшись до гребня дюны, управляющий придержал мула и оглянулся.

Перед ним, насколько видит глаз, простирался извилистый берег моря, над которым нависло холодное лиловое небо. Управляющему показалось, что девушка следит за судном графа Честера, плывущим к проливу. Она сидела натянутая как струна, капюшон плаща закрывал ее лицо.

Управляющий почувствовал укол жалости: девушка была очень красива. Если бы он посмел, то оставил бы ее для себя. Но то, что случилось на пороге церкви в Торшэм Ли, поставило все на свои места.

Управляющий все смотрел и смотрел на нее, пока его люди с трудом взбирались на дюну, а потом, добравшись до гребня, остановили своих вьючных животных. Им был виден рыжеволосый молодой рыцарь, сборщик податей и доверенное лицо графа Честера. Он стоял на корме судна и смотрел на берег. Они знали, что зовут его Магнус фитц Джулиан, что он наследник графа де Морлэ и важная персона при дворе графа Честера. И вот теперь, несмотря на то, что корабль удалялся все дальше и дальше от берега, глаза его продолжали следить за девушкой.

– Он вернется за ней, – сказал один из людей управляющего.

– Спорю на полпенни, что не вернется, – фыркнул в ответ кто-то.

Управляющий же не сказал ничего. Но он считал, го юный рыцарь не повернет назад. Если, конечно, газет себе, отчет, что для него хорошо, а что плохо.

Со своего места на песчаном берегу Идэйн тоже видела, что глаза молодого рыцаря все еще прикованы к ней.

Большую часть ее лица скрывал капюшон, но из-под него она следила за моряками, грузившими мешки и скот на корабль, потом за тем, как они пытались столкнуть его с мелководья, и до последней минуты ждала, что молодой рыцарь подойдет к ней и возьмет с собой на судно. Но этого не произошло.

И теперь Идэйн со всевозрастающим изумлений неверяще смотрела, как они собираются бросить её здесь!

Конечно, все это ее неопытность, потому что ей была знакома только размеренная и спокойная жизнь монастыря, где она ничего не узнала о том, как ведут себя люди за его стенами. Ей и в голову не приходило, что нужно было бы самой подойти к энергичному молодому рыцарю и заговорить с ним, убедить его взять ее на корабль.

Но потом девушка подумала, что невозможно даже помыслить о подобном. Она могла бы сравнить себя с человеком, с которого заживо содрали кожу, потому что ей, не привыкшей к жизни вне стен монастыря, было трудно в миру, и ей казалось, что каждый ее нерв отзывается на соприкосновение с этим сложным и тяжким миром. И непохоже было, что он станет лучше.

Яркий свет и бьющий в лицо ветер слепили ее, и Идэйн закрыла глаза. Сквозь рев моря слышались крики моряков, ставивших кожаный парус.

Она не могла допустить, чтобы это случилось. Как только парус поставят, будет трудно повернуть судно обратно к берегу среди волн, увенчанных белыми шапками пены. Идэйн облизнула губы, продолжая думать о молодом рыцаре.

Было не очень-то разумно взывать к нему, но у нее не было другого выбора: она и так ждала слишком долго. Идэйн опасалась, что потом ей будут задавать вопросы, а возможно, на нее посыплются и обвинения.

И все же следовало что-то предпринять.

Идэйн знала, что зов похож на шепот прямо в ухо того, к кому он обращен, и что противиться этому шепоту невозможно.

И девушка со вздохом воззвала к дарованной ей силе.

Моряки ритмично нажимали на весла. Ветер уже был подхвачен наполовину поднятым парусом, и вдруг неожиданно молодой сборщик податей резко поднял руку. Его крик заглушил рев бури, и все же изумленные моряки повернули обратно, увидев, что кормщик изменил курс. Кожаный парус, теперь уже не надуваемый ветром, хлопал у них за спиной.

На гребне песчаной дюны один из людей управляющего закричал:

– Он сделал это! Он возвращается!

И девушка, до этой минуты сидевшая неподвижно, вдруг поднялась, будто только и ждала этого, и они увидели, как ее плащ затрепетал на ветру.