Сабрина Джеффрис - Загадочный виконт

— Заметил. И твоя мать объяснила, что в качестве наказания велела тебе сидеть в своей комнате. Она сказала, что еду тебе приносят и у тебя там полно книг.

Маркус коротко фыркнул.

— А когда она притащила меня извиняться, тебе ничего не показалось странным? Разве по моему виду не было ясно, что я провел эти дни не у себя за книгами?

— Наверное, ты прав. И я непременно обратил бы на это внимание, если бы не был слишком зол на тебя. Ты просил прощения, а в глазах у тебя застыла ненависть…

— А чего ты ожидал?! Я три дня подыхал в этом каменном мешке с крысами! Подобрав под себя ноги, я сидел в полной темноте в старом кресле, которое мать оставила мне, и размышлял, когда же они доберутся до меня! При каждом шорохе меня бросало в дрожь — мне казалось, что они вот-вот набросятся на меня. А днем… днем было еще хуже, потому что днем приходила мать — посмотреть, достаточно ли я напуган, чтобы проглотить свою гордость и попросить прощения у ее любовника…

— Ты и твоя сумасшедшая гордость! — взорвался принц. — Почему ты не мог согласиться сразу? А потом прийти ко мне, все рассказать…

— И что бы ты сделал? Устроил бы ей скандал? Велел бы ей убираться? А что бы она тогда сотворила со мной?

— Ничего. Я поговорил бы с твоим отцом, а уж он позаботился бы о том, чтобы с ней сладить. — Принц подошел к Маркусу. Его разом постаревшее лицо стало похоже на страдальческую маску. — Веришь ли, до того самого дня, когда она вдруг набросилась на тебя с раскаленной кочергой, я даже представить себе не мог, какой она может быть… неуправляемой. Она всегда была очень темпераментной — этакая горячая молодая кобылка, — но под конец, когда наши отношения несколько утратили свою остроту, ты для нее стал единственной гарантией того, что я не брошу ее. Именно поэтому, в надежде смирить тебя, она… хм… была вынуждена прибегать к подобным суровым мерам.

— А ты, естественно, полностью ее поддерживал. Между прочим, просидеть в своей комнате три дня — это тоже довольно суровое наказание, особенно для ребенка.

— Не всегда. Ноя считал, что ты должен понять одну очень важную вещь: нельзя разговаривать со своим будущим королем как с каким-то уличным бродягой. Я не сомневался, что она делает это ради твоего же блага. — Принни надменно расправил плечи. — Не хватало еще, чтобы ты прилюдно назвал меня сукиным сыном!

— Захотелось уважения, да? А тебе не приходило в голову, что для этого следует почаще держать свой гульфик застегнутым?!

— А ты не додумался, что в этом случае ты бы вообще не появился на свет?!

Гневные слова принца были для Маркуса словно удар дубиной по голове. И он не нашелся что возразить.

— Маркус, в своей жизни я наделал много ошибок. Но я бы не хотел, чтобы ты думал, что твое появление на свет было результатом одной из них. Мне хотелось только одного — объяснить тебе все, пока у меня еще есть возможность это сделать.

— Да что тут толковать? Мой отец был твоим другом, верно? До того как ты украл у него жену.

— Это не так. — Принни тяжело вздохнул. — Просто твоему отцу не было дела до того, что в глазах твоей матери имело огромное значение.

— Ты хочешь сказать, положение в обществе и…

— И любовь. Твоя мать была страстной женщиной, а отец жил отшельником. Любовь, страсть… в его глазах все это не имело особого значения. Поэтому, когда он уехал и оставил ее одну, твоя мать постаралась найти кого-то, кто бы скрасил ее одиночество.

— Он любил ее! — яростно бросил Маркус.

— По-своему, возможно, и любил. Но недостаточно, чтобы дать ей то, в чем она нуждалась. — Принц пожал плечами. — Его интересовали книги. Архитектура. Но… неживые люди. — Он криво улыбнулся. — Разве что ты и Луиза. Вас он любил. И, Бог свидетель, вы его тоже. — От волнения у принца перехватило дыхание. Он откашлялся. — Сказать по правде, я даже завидовал ему иногда… Тому уважению, той любви, с которой ты всегда относился к нему. А вот мне не удалось этого добиться, хотя я и старался.

Взгляд принца выражал муку. Он отвел глаза в сторону.

— Твоя мать тоже это знала. Она делала все, чтобы заставить тебя уважать меня! — Короткий, лающий смешок сорвался с его губ. — Конечно, я мог бы сразу предупредить ее, что нечего и пытаться. Свой чертов нрав ты унаследовал от меня… единственное, что ты позаимствовал у меня, будь я проклят! Ганноверская кровь! Ты такой же надменный сукин сын, каким был мой отец! — Он снова посмотрел на Маркуса. — Ради всего святого, почему ты не пришел ко мне, когда Джиллиан принялась распускать о тебе все эти грязные сплетни?