Бренда Джойс: Прощай, невинность!

Софи решительно смахнула слезы. Ее не должны сейчас видеть, и тогда ей удастся сохранить чудовищную тайну. В конце концов, любовники ведь ее не заметили. В какое-то мгновение ей показалось, правда, что мужчина посмотрел в ее сторону, но это скорее всего лишь плод воображения — ведь заметь он ее, он бы непременно вскрикнул от испуга и, уж конечно, не стал бы делать того, что делал.

Софи принялась растирать ногу. Она не должна думать ни о том, что он делал, ни о том, как он выглядел, когда делал это. По правде говоря, незнакомец представлял собой великолепное зрелище. Теперь-то Софи поняла, почему женщинам в Академии запрещали посещать занятия по рисунку с обнаженной мужской натуры.

Сморщившись, она медленно поднялась. Боль прострелила всю ногу, снизу доверху, окончательно избавив Софи от ненужных мыслей. Девушка стиснула зубы, чтобы не закричать. Мать сказала бы сейчас, что она сама виновата, — незачем было бесцельно болтаться по пляжу.

Но Софи иной раз настолько уставала сдерживать себя, отказываясь от того, что для других было само собой разумеющимся… А когда она работала, то не выносила присутствия кого бы то ни было, кроме натурщицы или наставника. Последние два с половиной месяца Софи провела в городе и потому решила, что будет неплохо побыть день-другой на побережье. Ей так редко представлялась возможность поработать на пленэре, тем более — на пляже, что она забыла о своей обычной осторожности и здравом смысле. Конечно, глупо было думать, что такая прогулка обойдется без последствий, и вот теперь приходится расплачиваться. Софи вытряхнула песок из гофрированных манжетов своей белой английской блузки. Дыхание наконец восстановилось, и руки уже не дрожали так сильно. Ей захотелось узнать, кого она видела на пляже с Хилари. Его звали Эдвардом, но это имя ничего не говорило Софи. Девушка закрыла глаза.

— Ты дура, — прошептала она. Такой мужчина никогда даже взгляда не бросит на хромую и эксцентричную женщину вроде нее.

— Миссис Ральстон?

Сюзанна, оборачиваясь, машинально изобразила любезную улыбку. За открытым настежь французским окном находился вымощенный плитами дворик, а дальше расстилалась лужайка, на которой ее гости играли в крокет. Средних размеров гостиная, в которой задержалась Сюзанна, была тихой и прохладной. Мать Софи смотрела на пухловатого молодого человека, подошедшего к ней, пытаясь припомнить его имя.

Но вспомнила лишь, что это бедный родственник Анетты Мартен, недавно окончивший юридический факультет Гарварда и намеревавшийся начать адвокатскую практику в Нью-Йорке. Сама Анетта сейчас находилась за границей, но она просила Сюзанну пригласить юношу на уик-энд и ввести в общество. Холостякам в свете всегда были рады, особенно холостякам с голубой кровью — даже если они и обнищали слегка.

— Здравствуйте, мистер Мартен. Как вам нравится вечер?

Юноша улыбнулся, и Сюзанна поняла, что если он немного похудеет, то будет весьма привлекателен.

— Очень нравится, миссис Ральстон. Мне никогда не отблагодарить вас за это приглашение. А ваш дом просто ошеломляет, — сказал он, во все глаза глядя на Сюзанну.

Та внутренне поморщилась — юноша определенно был неотесан.

— Мой дом вряд ли так хорош, как дом наших соседей, Генри. — Она вспомнила наконец, как его зовут. — Но я благодарна вам за ваши добрые слова. — Она старалась дать юноше понять, что не следует быть таким восторженным, что нужно сдерживать свои чувства, — но делала это лишь ради Анетты.

— Миссис Ральстон, я уверен, что видел вашу дочь, она шла на пляж. — Юноша порозовел.

Сюзанну ничуть не удивило, что он заинтересовался Лизой; девушке едва исполнилось семнадцать, а у нее уже было множество поклонников, ожидавших возможности как следует поухаживать за ней в будущем году, когда она начнет выезжать в свет. Ее смуглую красоту отлично дополняло огромное состояние отца — Бенджамина Ральстона.

— Лиза была на пляже? А я думала, она играла в теннис после обеда. — Как бы объяснить этому молодому человеку, что он замахнулся слишком высоко? Похоже, он или недалек, или чересчур самонадеян.

Но тут Генри поразил ее:

— Нет, миссис Ральстон, я говорю не о вашей приемной дочери, а о родной, о мисс Софи.

Сюзанна застыла от изумления.

— Я хочу сказать… — мямлил юноша, — я так думаю, что это была Софи. Меня ведь ей еще не представили. У нее золотистые волосы, она среднего роста… — Он вдруг встревожился. — Надеюсь, я буду представлен вашей дочери должным образом?