Дженнифер Эшли: Пенелопа и прекрасный принц

Или взять, к примеру, Лондон. Принц поморщился. Нет, в Лондоне придется наносить визит принцу-регенту, а в прошлый раз они расстались весьма холодно. Когда принц в прошлый раз был в Лондоне, регент услышал, как кто-то сказал о Деймиене: «Вот каким должен быть принц».

Деймиен поднялся с кровати, рассеянно смахнул с кожи высохшие следы сливок и набросил халат. Графиня спала, подложив руку под голову, спала крепким сном абсолютно бесстыжей женщины.

Принц беззвучно приоткрыл дверь и выскользнул в переднюю.

Петри ждал его в компании еще шести человек, которые набились в крошечную комнатку, убранством напоминавшую шкатулку с драгоценностями. На всех, кроме Петри, были ливреи принцев-императоров Нвенгарского дома – ярко-синие сюртуки, синие панталоны, черные ботинки, золотые эполеты. Блестели начищенные медные пуговицы и медали.

В Нвенгарии любили награждать медалями. Деймиен сомневался, что другие государи давали медали за спасение с дерева котенка, принадлежащего принцу-императору, но отец Деймиена как раз давал. Он раздавал медали буквально за все – притворялся благодушным человеком, только вот не находилось дураков в это поверить.

В старшем лакее Деймиен узнал Миска. Обычно принц-император посылал его к Деймиену с дурными вестями, например, сообщить о смертельной угрозе. У Миска было даже больше медалей, чем у остальных, вместе взятых. Деймиен невольно удивился, как можно сохранять вертикальное положение со всей этой грудой металла на кителе.

– Ваше высочество. – Миск низко поклонился, медали негромко зазвенели. – У меня ужасная, горестная новость.

Деймиен спокойно ждал продолжения. Миск всегда приносил «ужасные, горестные» вести. Лакей вынул из кармана бархатный, перевязанный тесьмою мешочек и достал оттуда маленькую шкатулку с инкрустацией розовым деревом и тиком в виде имперского герба. Шкатулка была очень древней, время ее отполировало до такой степени, что инкрустация стала гладкой как зеркало, а контуры рисунка расплылись.

Миск открыл шкатулку и вручил ее Деймиену.

Внутри лежало кольцо. Серебряное кольцо, широкое и тяжелое, с плоской печатью принцев-императоров Нвенгарии.

– Это кольцо отца, – заметил Деймиен.

– Нет, ваше высочество. Оно ваше. Ваш отец умер.

Сердце Деймиена пропустило удар. Отец, который заключил его в тюрьму, потом отправил в ссылку, который угрожал ему смертью, если он, Деймиен, хотя бы раз взглянет в сторону Нвенгарии, мертв. Его больше нет.

Деймиен вынул кольцо, поднял его к свету. Восьмисотлетнее серебро мягко поблескивало.

Люди в комнате пали на колени.

Деймиен смотрел выше их склоненных голов, смотрел на золоченые плети орнамента на стенах передней. Теперь он был принцем-императором Нвенгарии.

С минуту он молчал. Подданные ждали. Это был переломный миг, впереди предстояли большие перемены. Какое бы решение он сейчас ни принял, оно навсегда определит его судьбу. Возврата не будет.

Деймиен сжал кольцо в кулаке.

– Петри, – ровным голосом произнес принц, – пакуй вещи.

Англия, 23 мая 1819 года

В Литтл-Марчинге, графство Оксфордшир, никогда не происходило ничего примечательного. Никогда.

– Дорогая, куда вы собираетесь? – спросила Пенелопу ее мать, леди Траск, заметив, что дочь и ее подруга Меган надевают шляпки в просторном холле Эшборн-Мэнор, загородного дома семейства Траск.

Леди Траск стояла у овального стола в центре холла и расставляла в огромной восточной вазе охапку пестрых цветов. Леди Траск часто расставляла цветы в вазах. И писала премиленькие акварели. А больше не делала практически ничего.

Пенелопа чмокнула мать в щеку.

– В деревню. Купить лент.

В ответ леди Траск приложилась к свежей щечке дочери, не выпуская из рук длинного стебля ранней розы.

– Прихвати одну из своих книжек для миссис Свенсон, дорогая. Ей так нравятся твои сказки.

Пенелопа уже положила в сумочку сборник волшебных сказок.

– Хорошо, мама.

Леди Траск, хмурясь, рассматривала розу.

– Ты ведь не станешь покупать белые ленты, дорогая? В твоем возрасте это уже неуместно.

– Разумеется, нет, мама, – отвечала Пенелопа, завязывая коричневые, без сомнения, коричневые ленты своей шляпки. – Я уже три сезона не ношу белых лент.

Леди Траск вздохнула.

– Как жаль, что твой отец умер. Пенни, дорогая, он непременно нашел бы тебе богатого мужа.

Пенелопа принялась сосредоточенно натягивать перчатки.