Пегги Филдинг - Обретенный рай

– Что еще я могу сделать? – всхлипывала она.

– Вы же слышали, что сказал врач, Сара. Никто ничего не может сделать. Холера – это билет на тот свет. Получит его и Роберт Зумвальт. Единственное, о чем надо подумать, – что делать с вами.

Она напряглась и отпрянула.

– О чем вы говорите?

– Именно это я имел в виду, когда говорил, что не люблю городов. Джунгли всегда предпочтительнее сточных канав большого города. – Он опять притянул ее к себе.

Нарастающее чувство вины заставило его вновь нахмуриться, несмотря на радостное ощущение мягкости ее плеч под своими руками.

– Мы должны подумать о том, что будет лучше для вас. Самое здоровое место – открытое море. Я уверен, что в Айове нет холеры.

– В Айове?

– Да, Сара. Может быть, я кажусь вам бессердечным, но это не так. Я знаю, что такое эпидемия холеры. – Он осторожно вытащил золотые булавки, снял с ее головы соломенную шляпку, второй рукой нежно обнимая ее за талию. – Через несколько дней «Томас» будет в порту. К этому времени Роберт почти наверняка будет лежать в земле. – Он погладил ее по плечу.

Ему хотелось крепко прижать ее к груди, но он сдерживал себя.

– Вам лучше поехать домой, к родителям.

– Но я не хочу домой. Там меня ничего не ждет. Там я опять буду только маминой и папиной дочкой. Скучная работа и семья, точно такая же, как у моих родителей. Это же прозябание. – Она вновь начала плакать. – Или же так и состарюсь старой девой-учительницей.

– Ну это не совсем так, моя дорогая. Вы будете не старой девой, а вдовой. Но останетесь в живых. Об этом вы подумали?

– Ах, вы не понимаете!

Дверь в комнату Роберта открылась, и на пороге появился недовольный врач.

– Миссис Зумвальт. – Поколебавшись несколько секунд, врач тихо произнес: – Я не думаю, что ваш супруг доживет до утра. Почему бы вам не пойти в свою комнату и не отдохнуть? Я позабочусь о вашем муже, насколько это будет возможно.

– Я хочу остаться здесь. Возможно, я понадоблюсь Роберту.

– Это вовсе не требуется. – Мархем подал ей шляпку. – Я обещаю, что скажу вам, если что-нибудь изменится. – Он крепко сжал ее руку, в которой она держала шляпку. – Я буду рядом, и, если врачу что-то понадобится, он разбудит меня.

Сара кивнула.

– Вы сами найдете свою комнату?

Она опять кивнула и побрела к лестнице, а двое мужчин смотрели ей вслед, пока она не скрылась из виду.

– Не повезло девушке, они обвенчались только сегодня утром, капитан.

Мархем кивнул.

– Вы и представить себе не можете, как не повезло.

Вернувшись в свою маленькую комнату, Сара положила шляпку на стул, привела в порядок блузку, юбку, чулки. Хотела снять корсет, потом решила не делать этого. Она даже не заметила, что забыла надеть туфли. Она ужасно устала, в голове у нее все перемешалось.

Сара устало опустилась на диванчик. «Я немного отдохну, – подумала она, – а потом вернусь и попрошу у них разрешения остаться, ведь жена должна быть рядом со своим мужем».

Она чувствовала себя виноватой. Ей хотелось отдохнуть, но плакать не хотелось. Она и сама не знала, почему плакала, говоря с капитаном. То ли из-за Роберта, то ли из-за того, что ей придется вернуться к опостылевшей жизни в Айове.

– Нет, – сказала она вслух, – я не вернусь. – Сара сжала кулаки.

Не для того она плыла на переполненном корабле, страдая от качки, питаясь моллюсками, проводя ночи на жуткой койке в каюте, битком набитой храпящими незнакомыми женщинами. Нет. Она ни за что не вернется ни на этот, ни на какой другой корабль.

– Я нужна Роберту здесь. – Она повторила эту фразу несколько раз, как заклинание, и через несколько секунд уже спала.

Когда Сара проснулась, то довольно долго не могла понять, где она и как сюда попала. Опустились ранние весенние сумерки. Она огляделась, думая, что находится в своей спальне в мансарде, где спала всю жизнь. Но нет. Спальня в Айове была большая, оклеена обоями с большими розами. А эта – крошечная, побеленная.

Наконец весь прошедший день всплыл у нее в памяти. Она в доме священника в Маниле.

Сумерки за окном быстро перешли в ночь. Голубой месяц висел прямо над открытым окном. Сара не могла поверить, что день так быстро сменился ночью. И этот огромный голубой месяц... Она встала и подошла к окну.

Церковный дворик утопал в лунном сиянии. Она увидела Мархема Нэша, шедшего к уборной в дальнем конце двора. Он открыл дверь и сразу же захлопнул ее.

– О черт!

Вонь ударила в нос, и он отпрянул назад, к высокой стене. В воздухе стоял устойчивый запах мочи. Направляясь к конюшне, Мархем думал о том, что в конце концов там нормальный, естественный запах здоровых лошадей. Да и не он один предпочитает мочиться под открытым небом. Кто-то, а может быть, и не один человек, справлял нужду прямо у ступеней, что подтверждал и запах, который он почувствовал, проходя по одному из лестничных пролетов.