Джулиана Гарнетт: Леди и горец

— А лучше, если девчонка будет без конца реветь? — сказал со знанием дела один из похитителей. — У меня лично не хватит духу засунуть ей в рот кляп. Еще задохнется. Так что лучше взять женщину с собой. Главное, Господь на нашей стороне. Как можно иначе объяснить, что они оказались вне стен замка, будто нарочно ждали нас. Недаром говорят, что удача сопутствует отважным.

Наступило продолжительное молчание, наконец старший кивнул:

— Ладно, в таком случае берем бабу с собой. Но предупреждаю: если она попытается еще кого-нибудь искусать, я сам перережу ей глотку.

Никто с предводителем спорить не стал; Джудит инстинктивно впилась пальцами в подол своего зеленого шерстяного платья, и ее бросило в дрожь. Но теперь она тряслась от страха. Впрочем, от холода тоже. Ветер пронизывал ее насквозь. Хорошо еще, что ребенка накрыли пледом, подумала она и с нежностью посмотрела на спящую Мейри. Уже за одно это она готова была благодарить своих похитителей. Между тем воины продолжали разговаривать, разражаясь время от времени смехом. Они обсуждали детали успешного нападения на замок Каддел; Джудит уже не раз задавалась вопросом: что за люди осмелились средь бела дня вторгнуться в чужие земли и захватить их с Мейри в заложники? А главное — зачем им это нужно? Она замерла, когда светловолосый парень, который осмелился насмехаться над своим отцом, поднялся и направился к ней. Она не сумела как следует его рассмотреть; осталось только впечатление, что он высок, хорошо сложен и носит короткую, до колен, тунику, которая оставляет ноги обнаженными. Присев перед ней на корточки, он настойчиво, но не грубо потряс ее за плечо.

— Просыпайся, мистрис, — тихо сказал он, — и разбуди девочку. Нам пора отправляться в путь.

Джудит смело выдержала взгляд его светло-голубых глаз, в которых отражался лунный свет. Странное дело, она не испытывала к этому парню враждебности. Он даже был ей чем-то симпатичен. Сглотнув, чтобы избавиться от мерзкого привкуса страха во рту, она кивнула и сказала:

— Куда вы нас везете? Ведь девочка очень устала, кроме того, на холодном ветру она может простудиться и умереть.

Джудит поняла, что заговорила по-английски, лишь когда увидела, как парень в недоумении наморщил лоб.

— Ты говоришь по-гэльски? — спросил он, прежде чем она успела повторить свой вопрос на языке горцев.

Она кивнула:

— Да. Я спросила, куда вы нас везете. Кроме того, хотела предупредить, что Мейри измучена и так замерзла, что по пути может умереть.

Парень плотно сжал губы, мгновение подумал и дал исчерпывающий ответ:

— Мы не позволим ей умереть, мистрис. И тебя не тронем, если, конечно, ты не полезешь в драку или не станешь нам вредить. А едем мы в Лохвисайд, до которого, как известно, путь неблизкий.

У нее от изумления округлились глаза. Матерь Божья — Лохвисайд! Она знала, что этот край находится на расстоянии не менее двухсот миль от замка Каддел на западе Шотландии.

Присев, Джудит зябко повела плечами. Парень это заметил, ушел куда-то в темноту, но через минуту вернулся и принес с собой плед. Плед был старый: от него пахло дымом и еще чем-то не слишком приятным — чем именно, Джудит старалась не думать. Тем не менее, когда парень укутал ее этим пледом, она сразу согрелась.

Доброта, которую проявил по отношению к ней этот юный разбойник, позволила ей набраться мужества, чтобы задать ему еще один вопрос:

— Что вы собираетесь с нами сделать?

— Вам не причинят вреда, — ответил юноша и протянул ей руку. — Поднимайся, мистрис. Мы не можем больше ждать.

Против ожиданий в молодом человеке были мягкость и доброта. Поэтому она без лишних слов позволила ему помочь ей взобраться на лошадь, а потом приняла из его рук полусонную Мейри. Пока парень укутывал ей ножки пледом, девочка, прильнув к груди Джудит, снова стала дремать. До самого рассвета и все утро они мчались галопом, не останавливаясь ни на мгновение; это навело Джудит на мысль что похитители, возможно, опасаются преследования. Они проехали озеро Лох-Несс, и вскоре его загадочные подернутые туманной дымкой воды скрылись из виду. За озером начинался дикий горный край. Теперь они все время ехали вверх, забираясь все выше и выше — туда, где скалы еще были покрыты снегом, а воздух прозрачен, свеж и до того холоден, что от его студеного дыхания ломило зубы и леденели руки. От яркой голубизны неба резало глаза Под Джудит ритмично покачивалась лошадь; по мере того как кавалькада продвигалась вперед, мимо проносились деревья, перелески, покрытые зеленой травой склоны и высокие серые утесы, над которыми гигантским шатром вспухал голубой небосвод. Мейри по-прежнему теплым клубочком жалась к ее груди, когда из освещенного солнцем пространства они въехали в сумрачные глубины лежавшего в долине леса, куда почти не проникал свет и где воздух был напоен запахами сосновых иголок и смолы-живицы. Стук копыт приглушал толстый ковер нападавшей с деревьев пожелтевшей хвои, он покрывал лесную тропу, петлявшую среди огромных сосен, елей и пихт. Джудит поежилась, но не от холода, а оттого что вокруг было слишком уж тихо. Эту торжественную, почти храмовую тишину нарушало только чириканье птиц да натужное дыхание лошадей, находившихся в пути без отдыха уже много часов. Пока всадники ехали по лесу, все молчали; люди заговорили снова, лишь когда кавалькада выбралась из зарослей на залитую солнцем открытую местность. Здесь было куда теплее, чем в лесу, и люди и животные с удовольствием вдыхали прогретый солнцем воздух. Когда они на несколько минут остановились у подножия холма, чтобы подождать отставших, знакомый уже Джудит юноша повернулся к ней и с улыбкой бросил: