Диана Гэблдон - Чужестранка Книга 1

— А почему нет? Разве шотландцы в старину не носили нижнего белья?

Фрэнк покосился в мою сторону.

— А ты никогда не слышала песенку о том, что носит шотландец под своей юбкой [3]?

— Надеюсь, что не панталончики до колен, как у истых джентльменов, — сухо заметила я. — Может, мне, пока ты будешь резвиться с викарием, пойти поискать местного любителя национальной одежды и спросить у него?

— Пожалуйста, только постарайся, чтобы тебя не арестовали, Клэр, декану колледжа Святого Гилберта это наверняка не понравилось бы.

Я не встретила ни одного шотландца в юбке, который слонялся бы по городской площади или охранял окружавшие ее магазины. Но народу там было порядочно, главным образом хранительниц домашнего очага типа миссис Бэйрд, совершавших покупки. Они были весьма говорливы и явно любили посплетничать; их солидные, облаченные в платья из набивного ситца фигуры делали атмосферу в магазинах какой-то особенно уютной и теплой — в противоположность холодной утренней измороси на улице.

Я не занималась хозяйством, и покупать мне было почти нечего, но мне нравилось разглядывать товары, вновь в изобилии появившиеся на полках, меня это обилие радовало. Слишком уж долго все выдавалось по карточкам, к тому же приходилось отказывать себе даже в таких обыкновенных вещах, как мыло или яйца, а уж о малейшей роскоши вроде одеколона «Голубой час» говорить нечего.

Я задержалась у витрины с предметами домашнего обихода: там были вышитые чайные скатерти и салфетки, кувшины и стаканы, стопка форм для пирогов и набор из трех ваз.

Ваз у меня в жизни не было. Во время войны я жила, естественно, в казармах для медсестер, сначала в госпитале Пемброк, позднее — в полевом госпитале во Франции. А до войны мы нигде не жили подолгу и потому ничем подобным не обзаводились. Купи я себе какую-никакую вазочку, дядя Лэм натолкал бы в нее своих археологических черепков задолго до того, как я собралась бы поставить в нее хотя бы букетик маргариток.

Квентин Лэмберт Бошан. Кью — для студентов-археологов и для друзей, доктор Бошан — в ученых кругах, в которых он вращался, преподавал, вообще существовал. Но для меня всегда только дядя Лэм.

Единственный брат моего отца и мой единственный живой родственник, он поселился со мной, пятилетней девочкой, после того, как мои родители погибли в автомобильной катастрофе. В то время он как раз обдумывал и планировал путешествие на Средний Восток, но его приготовления были надолго отложены из-за похорон, необходимости распорядиться наследством моих родителей, а меня поместить в хорошую школу-интернат для девочек. «Помещаться» в эту школу я отказалась наотрез.

Дядя Лэм ненавидел личные конфликты любого рода; столкнувшись с необходимостью отдирать мои пухлые пальчики от дверной ручки машины и насильно волочить меня по ступенькам лестницы ко входу в школу, он вздохнул в отчаянии, пожал плечами и выбросил из окна машины свои благие намерения вместе с моей новой круглой соломенной шляпкой.

— Гадость, — пробормотал он, глядя в зеркало заднего вида, как шляпка весело катится по дороге, в то время как мы на большой скорости уезжаем в противоположном направлении. — Всю жизнь ненавидел дамские шляпки. Любые. — Суровым взглядом он приковал меня к месту и произнес не менее суровым тоном: — Запомни одно: ты не будешь играть в куклы моими персидскими резными статуэтками. Все что угодно, только не это. Поняла?

Я кивнула, полностью удовлетворенная. Я поехала с ним на Средний Восток, потом в Южную Америку, а потом еще в десятки разных городов по всему миру. Я научилась читать и писать по заголовкам журнальных статей, научилась рыть уборные, кипятить воду и делать еще множество вещей, совершенно не подходящих для девицы хорошего происхождения, и делала все это, пока не встретила красивого темноволосого историка, который приехал к дяде проконсультироваться по поводу связей французской философии с египетскими религиозными обрядами.

Но и после того, как мы с Фрэнком поженились, мы вели кочевой образ жизни, свойственный молодым представителям науки, которым приходится обитать либо в гостиницах во время научных конференций, либо во временных наемных квартирах. Потом разразилась война, Фрэнк попал в офицерскую школу и затем в разведгруппу в МИ-6, а я поступила в школу медсестер. И хотя мы и в самом деле женаты почти восемь лет, нашим первым собственным домом будет новый дом в Оксфорде.

Крепко зажав сумку под мышкой, я вошла в магазин и купила вазы.