Лаура Гурк: Прелюдия к счастью

Но Александр, казалось, не замечал ее смущения. Он подошел к кровати и присел на краешек. Тесс не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. Она продолжала разглядывать крошечные синие стежки вышивки на белом одеяле.

— Как вы себя чувствуете? — спросил ее Александр.

Тесс не могла, никак не могла поднять на него взгляд.

— Гораздо лучше, спасибо, — ответила она и еще сильнее вцепилась в ночную рубашку.

И, как будто читая ее мысли, Александр сказал тихим, спокойным голосом:

— Вы промокли насквозь, мадемуазель, и были серьезно больны, — он пододвинул ей чашку. — Ешьте.

И ушел, не сказав ни слова.

Когда Александр вернулся, девушка уже поела. В одной руке он держал таз, полотенца, платье и белье. В другой же его руке была пара женских туфель. Поставив таз на стол у окна, Александр сложил одежду и полотенца на краю кровати. Направившись к двери, он обернулся и сказал:

— Ваша одежда превратилась в лохмотья, и носить ее уже нельзя, — и, улыбнувшись, добавил: — Я думаю, это подойдет вам больше, N'est-ce pas [12]? Но если вам понадобится ваша старая одежда, чтобы продолжить путешествие, я уже постирал ее для вас.

Тесс смотрела, как за ним закрылась дверь. Продолжить путешествие? Александр сказал это так, будто хотел, чтобы она поскорее ушла. «Может быть, мне уйти сейчас?» — думала Тесс, охваченная паникой оттого, что находится в этом странном, пустом доме, доме мужчины.

Но, размышляя об уходе, она вспомнила горестные и изнурительные дни, которые провела, пересекая Францию пешком. На протяжении трех месяцев своего путешествия она ночевала сначала в приличных, потом в грязных гостиницах, и, в конце концов, когда у нее кончились деньги, она стала ночевать в придорожных канавах.

Тесс путешествовала и в фургонах, пока один фермер не догадался, что она вовсе не мужчина, и не попытался изнасиловать ее. И с тех пор она передвигалась только пешком, пока, наконец, не стерла ноги до волдырей и не смогла уже сделать ни шагу. Когда у Тесс были деньги, она покупала еду, когда же они кончились, стала воровать. Сейчас же она находилась на южном побережье страны, и у нее не было денег, чтобы уехать куда-нибудь еще. Продолжить путешествие? Куда же она пойдет?

Тесс понимала, что идти ей некуда. Она встала, чтобы взглянуть на одежду, которую принес ей Александр. Это были прекрасные вещи состоятельной женщины, правда, несколько вышедшие из моды. И, хотя все это было чистым, от одежды пахло немного затхлостью и слегка веяло лимонной вербеной. Интересно, кому все это принадлежало?

Тесс налила в таз воды, тщательно вымылась и натянула на себя сорочку, нижнюю юбку и шелковые чулки. Платье из голубого муслина с завышенной талией как нельзя лучше подходило ее округлившейся фигуре, но было слишком длинным. И уже не в первый раз Тесс пожалела о том, что она такая маленькая. Только бы не запутаться в этом платье.

Комната, где она находилась, была большой, с белыми каменными стенами и резной дубовой мебелью. На деревянном полу яркими пятнами лежали ковры ручной работы. В комнате были две двери. Одна вела в коридор. Быстро приоткрыв другую, Тесс обнаружила гораздо меньшую по размерам комнату. Очевидно, это была гардеробная. Эта комнатка была практически пуста, за исключением нескольких белых рубашек и черных брюк, висящих на крючках. Наверное, это были вещи месье Дюмона.

Закрыв дверь, Тесс положила руку на свой высокий живот и вздохнула. Что же ей теперь делать? Скрываясь, она бежала изо всех сил. Сейчас шел пятый месяц ее беременности. Ради здоровья ребенка, ей нельзя больше бегать. Она надеялась только, что убежала достаточно далеко, чтобы укрыться от властей.

Тесс опять подумала об Александре Дюмоне. Но она не доверяет мужчинам, даже если они и кажутся добрыми. Даже если она и доверится Александру, разрешит ли он остаться ей здесь до рождения ребенка? Он приютил ее у себя и заботился о ней, но сейчас, когда она опять здорова, не укажет ли он ей на дверь?

И не ждет ли месье Дюмон от нее какой-нибудь платы за этот приют, за крышу над головой? Или еще хуже — вдруг он такой же, как Найджел? Тесс содрогнулась при мысли, что когда-то считала Найджела добрым.

И вдруг, совершенно неожиданно, шевельнулся ее ребенок. Это его движение было едва уловимым, но оно тут же рассеяло все страхи Тесс. Она слегка похлопала рукой по животу, зная, что теперь ей уже абсолютно все равно, добр ли месье Дюмон или нет. И так как он не бил ее, Тесс понимала, что у нее есть только один выход — остаться здесь, если он разрешит. И, как бы желая защитить ребенка, она обхватила живот руками.