Джорджетт Хейер: Боваллет, или Влюбленный корсар

— Мне не хотелось выселять Дэнджерфилда из его жилища, — сказала Доминика. — Неужели для меня не найдется другой каюты?

— Моя благородная леди! Не думайте об этом ни минуты! — воскликнул шокированный Джошуа. — Дэнджерфилд, подумаешь! Конечно, он настоящий джентльмен, но пока еще ребенок! Вы только посмотрите на его вещи! Ох уж мне эти молодые люди! Все одинаковы! Клянусь, у него тут целая лавка этих рубашек. Да у самого сэра Николаса столько нет! — Он выкинул остатки гардероба юного Дэнджерфилда из каюты и быстро захлопнул дверь перед носом его протестующего слуги.

Доминика наблюдала за тем, как ее багаж размещали в каюте.

— Полагаю, вы — достойный человек, — произнесла она с легкой иронией.

— Это в самом деле так, сеньора. Ведь я — слуга сэра Николаса. Меня слушаются. Мне верят. Вот что значит быть лакеем великого человека, сеньора, — самодовольно ответил Джошуа.

— Ах, вот как, значит, по-вашему, сэр Николас — великий человек?

— Не знающий себе равных, леди, — убежденно проговорил Джошуа. — Я служу у него вот уже пятнадцать лет и не видел никого, кто бы мог с ним сравниться. А ведь меня немало носило по свету, заметьте! Да, уж мы-то повеселились, и тут, и там. Конечно, я допускаю, что сэр Фрэнсис Дрейк [25]— весьма достойный человек, но кое-чего ему недостает, и вот тут-то мы его и обходим. Его происхождение, например, никак не может равняться с нашим. Никак! Рейли? [26]Ф-ф-ф! Ему не хватает нашей сообразительности, и мы только знай себе посмеиваемся в кулачок, глядя на него. Говард? [27]Я его и в расчет не беру! О нем даже сказать нечего, судите сами. Может быть, этот щеголь, Лестер? [28]Ба! Вот уж пустышка! Мы, и только мы одни никогда не знали поражения ни в чем, что бы мы ни предпринимали. А почему, спросите вы? Очень просто, сеньора: мы «не отступаем»! Сама Ее Величество королева [29]сказала это своими августейшими губками. «Клянусь смертью Господней! — сказала она — а это ее любимая клятва, заметьте! — Клянусь смертью Господней, сэр Николас, вам бы надо было взять своим девизом слова „Не отступать!“ И у нее были основания так говорить, прекрасная сеньора! Мы бросаем нашу перчатку всем, кто бы это ни был. И пусть будет, что должно быть! Вот как поступает Боваллет!

Мария фыркнула и презрительно вздернула нос. Джошуа свирепо взглянул на нее.

— Запомните это, мистрис! [30]Я говорю о нас двоих: мы не отступаем!

— Он смелый человек, — проговорила Доминика тихо.

Джошуа расплылся в улыбке.

— Вы говорите истинную правду, сеньора. Смелый! Да, просто как пантера! Мы только смеемся над страхом. Страх — для тех, кто мельче нас! Если вы позволите, благородная леди, я развяжу эти узлы.

— Кто он? Какого происхождения? — поинтересовалась Доминика. — Благородного или низкого?

Джошуа взглянул на нее с гримасой уязвленного достоинства.

— Неужели я стал бы служить у человека низкого происхождения, сеньора? Нет! Мы из очень благородного рода. Даже рыцарство не смогло вполне отметить наши достоинства. А эта честь была нам дарована после нашего возвращения из кругосветного плавания с сэром Дрейком. Конечно, так оно и должно было быть, но нам это совсем не было нужно. Сэр Николас унаследует баронство, никак не меньше того!

— Вот как! — проговорила Доминика с интересом.

— Да, именно так! Он родной брат лорда Боваллета. Это солидный человек, сеньора. Может, ему и не хватает нашей сообразительности, но он очень благоразумный и мудрый лорд. Правда, лорд с неодобрением относится к нашему шатанию по морям и океанам. — Тут Джошуа на мгновение вышел из роли верного и преисполненного восхищением слуги. — Так оно и есть. Бродить взад и вперед по всему свету, нигде не останавливаясь, — так не годится! Мы ведь уже не маленькие, чтобы радоваться безрассудным планам и бросаться в рискованные предприятия! Но что вы хотите? В нас сидит этакая сумасшедшинка, мы всегда должны быть в пути, разнюхивая, где опасность. — Он сложил веревки, которые только что развязал. — Я оставляю вас, сеньора. Ага! Мы отчаливаем! — Он подскочил к иллюминатору и выглянул наружу. — И в добрый час, тот корабль-бедолага уже готов. Теперь я пойду, чтобы как следует устроить благородного сеньора. С вашего позволения.

— А где мой отец? — спросила Доминика.

— Рядом, сеньора. Вы можете постучать по переборке, и он вас услышит. Мистрис… — он сурово поглядел на Марию, — ухаживай получше за благородной леди!

— Нахал! — вскричала Мария, но дверь уже закрылась за Джошуа Диммоком.