Синтия Хэррод-Иглз - Шевалье

– Итак, Парламент осмеливается передавать корону Англии из рук в руки как тюк чая! – бушевала она. – Голландец ставит короля! Принц Уэльский лишен права престолонаследия! Как будто у них есть право! Будто они полномочны!

– Но по крайней мере не должно быть никаких репрессий, – заметил Мартин, пытаясь успокоить ее, – никаких действий не будет предпринято против тех, кто сопротивлялся ему.

– Он хочет, чтобы все выглядело так, будто он получил трон по всеобщему требованию, а не силой оружия, – с горечью произнесла Аннунсиата. – Он оставит нас в покое, пока многие верят лжи, что король сам сложил с себя полномочия, а затем...

Морлэнд Плейсу был нанесен сильный ущерб во время осады, последовавшей за вторжением Вильгельма Оранского. Матт пытался не воскрешать в памяти те ужасные дни. Повреждения дома были пока только слегка устранены, и Матт не мог не заметить страха Аннунсиаты и Мартина, хотя вслух ничего не было произнесено.

Кловис кинул взгляд на письмо Эдмунда и продолжил дальше:

– Король был, конечно, сильно потрясен, особенно бессердечным поведением его дочерей, но он и король Людовик начали сразу же строить планы...

Матт почувствовал по голосу Кловиса, что тот подходит к важной части письма.

– Король Людовик должен дать королю Джеймсу денег и людей для снаряжения полноценной экспедиции.

Графиня покраснела почти до пят.

– В Англию! – воскликнула она с жаром. Кловис отрицательно потряс головой.

– Вначале не в Англию. В Ирландию. Там католики поднимутся в поддержку короля, а когда он захватит Ирландию, это даст надежную опору для продвижения в Англию.

– Кто будет командовать? – спросила Аннунсиата. Вопрос был написан на каждом лице, но казалось естественным, что именно она должна была произнести его вслух.

– Граф де Луазан будет главнокомандующим, но король выступит сам, конечно с герцогом Бервиком.

– Бервик хороший воин, – сказала Аннунсиата одобрительно. – Мой сын Хьюго сражался вместе с ним против турок и знал его в Монмаусской кампании. Он высоко отзывался о нем. Кажется, король более счастлив в своем внебрачном сыне, чем в законнорожденных дочерях, – добавила она резко.

Теперь впервые заговорил Карелли:

– Матушка, – начал он, – не является ли милорд Бервик сыном короля от Арабеллы Черчиль? И не бросил ли ее брат, Джон Черчиль, своего короля ради принца Оранского? Я удивляюсь, что король доверяет ему.

– Бервик надежен, – оборвала сына Аннунсиата. – Джон Черчиль думает только о своей собственной карьере. Им верховодит его жена, которая крепко держит принцессу у себя в кармане. И поэтому они думают, что протестантское престолонаследие даст им наилучшие возможности преуспеть и разбогатеть. Если только принцесса Анна когда-нибудь станет королевой, они надеются занять наивысшее положение в обществе. Запомните, что это, – горячо добавила она своим детям, – и есть дело протестантизма. Он заменяет честность, долг, верность и повиновение эгоистическим интересом. Вы видели, как принцесса Анна предала родного отца...

Руки Мартина, как бы обуздывая себя, опустились со спинки стула на ее плечи.

Карелли, повернувшись лицом прямо к графине, мягко произнес:

– Все хорошо, матушка. У нас с Морисом есть более достойные образцы для подражания.

– Когда должна состояться экспедиция? – спросил Мартин Кловиса, который терпеливо ждал возвращения к обсуждаемому вопросу.

– Очень скоро. Они надеются высадиться в Ирландии через две недели.

Наступила тишина. Морис смотрел на Кловиса невидящим взглядом. Карелли повернулся в сторону матери, вопросительно вглядываясь в нее.

Графиня тряхнула головой, точно отвечая ему, и перевела взгляд на Мартина. Мартин, следя за ее лицом, наконец произнес:

– Мы должны решить, что делать.

Графиня положила руки на руки Мартина, которые покоились на ее плечах. Матт заметил, какими белыми и длинными были руки графини, и какими квадратными и темными были руки его отца. Более того, он обратил внимание, какая странная тишина стояла вокруг них, как будто они были совсем одни на белом свете. Их глаза и руки каким-то образом обменивались посланиями, словно они читали мысли друг друга.

Наконец графиня заговорила, словно продолжила длинный разговор, который они вели между собой и который никто кроме них не слышал:

– Нет. Ты должен решить, что делать. Ты хозяин Морлэнда. Это тебе решать.

После этого разговор продолжался еще долго. Матт, чувствуя растущую усталость, сидел в полудреме, позволяя потоку слов проходить через него, как вода сквозь песок, впитывая их звучание и не вслушиваясь в смысл. Наконец, он и в самом деле заснул, и пробудился от прикосновения рук Берч, поднимавшей его на ноги. Все расходились. Кловис провожал их спокойно. Матт, удивленно оглянувшись вокруг, увидел графиню и отца около окна, очевидно ожидавших, когда их оставят одних. Берч тянула Матта за руку, и он, спотыкаясь, ковылял за ней. Он услышал, как дверь в комнату управляющего защелкнулась прямо за ними, оставив две неподвижные фигуры наедине с собаками и светом пламени.