Биверли Хьюздон - Серебряные фонтаны. Книга 2

Почти весь вечер я провела внизу за делами. Я могла отогнать греховные мысли, когда была занята, но не могла контролировать свои ночные сны. Этой ночью я увидела во сне, что Фрэнк приехал ко мне в образе древнего рыцаря, его доспехи сияли, шпоры блестели. Он протянул ко мне руки, и я побежала ему навстречу – но проснулась в слезах, потому что была вынуждена навсегда отрезать себя от человека, которого любила. Прошло немало времени, пока я не заснула снова.

Мистер Селби прибыл очень рано, его лицо было в морщинах от тревоги. Он рассказал мне, что арендаторы Пеннингса утверждают, будто они не в состоянии выполнить последний поток приказов о вспашке.

– Слишком много людей было дополнительно призвано в январе, а владелец парка сельскохозяйственных машин, чьими услугами пользовались арендаторы, объявил, что выходит из дела. Он потерял двоих из своего персонала, а сам слаб здоровьем. Он просто больше не может помогать. По-моему, он поддерживал дело для сына, но того убили прямо перед Рождеством... Я не знаю, что делать, леди Ворминстер. Без этих сельскохозяйственных машин работы по вспашке задержатся, да и погода очень плохая. А из-за завышенных требований по вспашке положение становится вообще невозможным, – он вздохнул. – Так как я – член комитета, подписавшего эти распоряжения, ответственность возложат на меня.

– Это не ваша вина, мистер Селби, – сказала я машинально. Он с надеждой посмотрел на меня, словно у меня была какая-то идея, но в это утро я не могла ясно рассуждать. Вздохнув еще раз, он спросил, закончила ли я зерновые счета.

Фрэнк приехал вскоре после обеда. Мы погуляли в парке, а затем вместе попили чаю. Потом он растянулся в кресле, наблюдая, как я играю на полу с детьми, смеясь над тем, как Роза переползает через шею Неллы, и разрешая Флоре использовать свои карманы для укрытия животных, спасшихся на ковчеге. Затем он твердо сказал им:

– Вам пора наверх, – и я позвонила Элен.

Когда она увела детей, Фрэнк откинулся в кресле, вытянув длинные ноги.

– Милые детишки, но не дают ни минуты покоя, правда? И эти беспрестанные вопросы Флоры скоро надоедают, все эти бесконечные «почему». «Дядя Фрэнк, почему утки плавают?» – спросила она вчера. Я ответил, что они считают, что тонуть неприлично, и она одарила меня очень нелестным взглядом. Понятно, почему в характере женщин есть что-то детское. Без этого они просто не могли бы выносить общество маленьких детей. Дети, как и все молодые зверюшки, весьма надоедливы.

Я бросилась на защиту своих дочерей.

– Лео говорит, что любопытство Флоры – признак ее ума. Он всегда отвечает на ее вопросы, сколько бы она ни спрашивала, – я глубоко вздохнула и добавила: – Когда появилась Роза, он мог бы относиться к ним по-разному, но он не делает различий, он любит Флору так же, как и Розу.

Фрэнк вскочил и подошел к окну. Стоя спиной ко мне, он бесцельно затеребил кисточку шнура, задвигающего шторы.

– Знаю, – пробормотал он, затем повернулся ко мне и внезапно сказал: – Я видел старика – примерно с месяц назад.

– Ты не рассказывал мне об этом.

– Да. – Фрэнк выпустил кисточку, вернулся назад и сел в кресло напротив меня. – По правде говоря, я боролся с совестью с тех пор, как приехал сюда, и совесть победила, – он криво улыбнулся. – Она побеждает нечасто, поэтому я позволю ей победить на этот раз и расскажу тебе, где его встретил.

Но Фрэнк замолчал, и я подсказала:

– Ты посещал кого-то в госпитале?

– Старик давно уже не в госпитале, почти с тех пор, как прибыл во Францию. Он в полевом санитарном пункте.

– Полевой санитарный пункт – это такой, который расположен на поле? – недоуменно спросила я.

Фрэнк, слегка улыбнувшись, взглянул на меня.

– Какая ты невежественная малышка, Эми. Полевой санитарный пункт – это машина с группой санитаров и врачей, не имеющая ничего общего с полями, в том смысле, в каком ты подумала. Хотя полагаю, что когда-то эти поля были милыми и зелеными, – пока не напали немцы, и мы не выкопали на них окопы, а боши не начали стрелять из пушек, пытаясь разрушить Ипр.

– Ипр! – я услышала, как потрясенно прозвучал мой голос. – Но под Ипром идет сражение! Нет, Лео, не может быть там. Он не сражается, он ухаживает за ранеными солдатами.

– Именно. А где, ты думаешь, находятся эти солдаты, когда получают ранения?

– Но... – я не могла поверить тому, на что намекал Фрэнк.

– Конечно, есть и полковые санитары, которые только выносят раненых из окопов, а затем передают членам RAMC. Но когда, начинается большая заварушка, их не хватает, поэтому туда требуется подкрепление – в связи с этим вернемся к старику. Это его работа – волочить носилки по этой мерзкой, невообразимой грязи, которая на каждом шагу норовит засосать тебя, под летящими над головой снарядами. Ему приходится хуже, чем мне, скажу тебе. Из такой ситуации хочется убраться поскорее, а эти носилки дьявольски тяжелые. Они замедляют твою скорость до черепашьего шага, и на этой скорости ты еще должен приседать как утка, чтобы уберечься от немецких стрелков.