Мари Кордоньер - Опасная леди

– Все, чего я хотел бы от жизни, – это тебя…

Эти сказанные хриплым голосом слова каким-то чудом вызвали отсвет далекой улыбки в уголках дрожащих губ Сюзанны.

– Я этого не заслужила… Прости меня, Роланд!

А затем так громко, что он вздрогнул:

– Руперт! О Руперт!

По холодным как лед пальцам, которые он, оберегая, держал в своих руках, прошла легкая дрожь, затем они обмякли. Веки женщины опустились. Сюзанна Эпуорт не пережила родов.

И в этот самый момент, как бы почувствовав потерю, маленькое, только что родившееся существо горько заплакало. Незнакомый резкий звук проник через опустившееся на молодого отца удушающее облако тумана из ненависти и горя.

Осторожно, словно она была из венецианского хрусталя, положил он правую руку умершей поверх левой и поднял их ей на грудь. Затем обернулся и всмотрелся в туго перевязанный сверток, который, как бы в утешение, протягивала ему акушерка.

Ребенок был уже запеленут до подбородка в тончайшее полотно, на безволосой головке топорщился кружевной чепчик. Однако отец видел только печальное, красное, сморщенное личико Арлекина и широко открытый беззубый рот, казалось, скорее принадлежащий сердитому старику, чем младенцу.

– Она здоровая, сэр, и великолепно развитая. Крупная девочка!

Роланду Эпуорту показалось, что акушерка хочет как бы приукрасить его собственную дочь, словно товар, очевидные недостатки которого продавец пытается скрыть, пользуясь сомнительными аргументами.

Как купец, он знал цену подобным уловкам. И хотя стал отцом в первый раз, даже он не мог не заметить, что его и Сюзанны дочь была явно некрасива.

Но, возможно, это было и к лучшему. Может быть, даже очень хорошо.

Он попытался погладить малышку по щеке, но прежде чем дотронулся до нее, ищущая рука ребенка схватила его за протянутый палец и держала удивительно крепко.

– Сохрани эту твою силу, – пробормотал он хрипло. – Она тебе пригодится, потому что ты должна отомстить за свою мать, леди Уинтэш!

– Сэр? – Повитуха наклонилась к нему с выражением любопытства. – Как, вы сказали, следует окрестить девочку?

– Я ничего не говорил. Лучше позаботьтесь о кормилице для ребенка, – резко поставил он ее на место. – Если уж небо так поспешило призвать к себе ее мать, то с крещением оно может и немного подождать. А теперь оставьте меня наедине с моей женой…

Он сохранял свою гордую осанку, пока этот его приказ не был исполнен, а затем вновь повернулся к усопшей и наконец позволил себе отдаться боли, от которой у него перехватывало дыхание.

Покой, который теперь исходил от Сюзанны, смягчил глубокие борозды в уголках ее рта, проложенные болью. Сейчас она вновь походила на красивую молодую женщину, которой когда-то была. Давно, прежде чем ее жизнь была разрушена одним негодяем, бессовестным и бесчестным. Негодяем, которого она, несмотря ни на что, в глубине души все еще любила. Какие доказательства этого еще нужны, если она скончалась с его проклятым именем на устах?

Руперт Кройд, десятый граф Уинтэш, женатый на очаровательной леди Аманде. Отъявленный негодяй, игрок, лжец! Именно он виновен в том, что Сюзанна разучилась смеяться и радоваться жизни. Ему придется за это заплатить! За каждую слезу, за боль, за каждый отдельно взятый вздох, полный отчаяния…

«Я отомщу за тебя, Сюзанна! Клянусь тебе! – твердил про себя Роланд. – Я унижу его и его родных, унижу еще более сильно, чем он проделал это с тобой. И наша дочь станет моим орудием!»

– Итак, я спрашиваю тебя, Леонора Элизабет Пруденс Эпуорт, именем Господа, согласна ли ты взять этого мужчину в законные супруги?

На какую-то долю секунды в голове Леоноры мелькнула мысль о том, что первый раз в течение всей брачной церемонии кто-то действительно поинтересовался ее мнением.

Никто до сих пор не составил себе труда сделать это. Ни ее отец, ни ее будущий муж. Она не имела ни малейшего шанса отказаться от этого союза. Лишь остаток детского чувства противоречия позволял ей думать о том, что ее присутствие в дворцовой часовне графов Уинтэш приветствуется, а может быть, и желанно.

– Церемония пойдет быстрее, если ты сейчас ответишь священнику, моя дорогая!

Это немедленное напоминание последовало не от нетерпеливого жениха, а от отца. Роланд Эпуорт стоял рядом с ней, борясь с неожиданно возникшим ощущением, что его дочь Леонора может в последний момент разрушить так тщательно проработанный им план. Странное подозрение, тем более, что Леонора все двадцать лет ее жизни была настолько послушной, тихой и скромной девочкой, что его ни на секунду не посетило сомнение в ее покорности.