Джэсмин Крейг - Империя сердца

Торговец оружием и Хасим-хан обменялись витиеватыми комплиментами в ознаменование заключения сделки. Трио музыкантов исполнило бравурный, режущий слух марш, и Хасим-хан поднялся. Он приблизился к Люси, и она немедленно упала в смиренном поклоне к его ногам.

Невероятно, но хан собственноручно поднял ее.

— Иди с миром, Дочь Далекой Земли, и расскажи людям о милости, оказанной тебе ханом Кувара.

Люси чуть не рассмеялась вслух, но тут поняла, что хан не шутит и даже не лукавит. Он совершенно искренне считал, что девушка должна быть ему благодарна. Люси запрятала подальше свои истинные чувства и стала напряженно подбирать слова благодарности. Сначала она поцеловала туфлю Хасим-хана, подавив в себе желание вцепиться зубами в его ногу, потом произнесла:

— Пусть дарует тебе Аллах столь же долгую жизнь, сколь велика твоя щедрость, Благороднейший Правитель.

Хасим-хан не принадлежал к людям, улавливающим тонкую иронию. Приняв слова Люси за чистую монету, он похлопал девушку по плечу и вздохнул, словно и в самом деле сожалел о разлуке с ней. Что ж, очень может быть. Где еще он найдет такого идеального козла отпущения для всех своих злодеяний?

— Сегодняшнюю ночь ты проведешь с купцом, — приказал хан. — Слушайся его во всем. Запомни: непокорная женщина в глазах Аллаха хуже собачьей блевотины.

После этого изысканного высказывания он отправился прочь, его танцующие мальчики выплыли вслед за ним. На пороге своих личных покоев хан обернулся и сделал знак одному из стражников.

— Покажи купцу из Пенджаба комнату, которую для него приготовили. Проследи, чтобы чужестранка пошла с ним.

Стражник поклонился, и Хасим-хан, переваливаясь на ходу, вышел из комнаты. Проворные юноши-танцоры задернули занавески, и хан со своей свитой исчез из поля зрения. Зная, какие звуки последуют вслед за этим, Люси зажала уши и быстро огляделась. Если не считать стражника и пары рабов, укладывавшихся спать прямо на полу огромной комнаты, они с торговцем оружием остались одни.

Судя по всему, это обстоятельство его не обрадовало, и, уж во всяком случае, не подогрело интереса к девушке. Он мельком взглянул на нее, и его темные брови сурово нахмурились. Пока Люси раздумывала, может ли она рискнуть заговорить, стражник жестом пригласил их обоих следовать за ним. Купец зашагал по узкому коридору, даже не удосужившись оглянуться.

Люси это ничуть не обидело. Напротив, подобное безразличие произвело на нее самое выгодное впечатление. Хан принудил купца согласиться на такую мошенническую сделку, и любой другой на его месте выместил бы злобу на девушке, жестоко избив ее. Ни стражник, ни слуги хана даже не попытались бы остановить его, и потому Люси была благодарна купцу за сдержанность. Когда он позволит ей заговорить, она постарается убедить его, что его ждет щедрое вознаграждение за ее спасение. Необходимо заставить его в это поверить, тогда, может быть, он и не бросит Люси где-нибудь в горах по дороге в индийский город Пешавар.

Стражник откинул тяжелую домотканую занавеску и обратился к гостю:

— Вот твои покои, почтенный купец. Пусть ночь дарует тебе спокойный сон, а пробуждение — свежие силы.

— В гостеприимном дворце Хасим-хана не может быть иначе, — ответствовал торговец, входя в комнату.

Он упорно не замечал Люси, и она тихонько проскользнула в угол комнаты, однако в этот раз ни его безразличие, ни что-либо еще не могло ее обрадовать. Опять эта ненавистная комната! Ее живот сжался от леденящего страха. Она побывала здесь уже дважды, и для Люси эти два раза были равны тысяче. Ибо в обоих случаях мужчины, делившие с ней эти покои, умирали.

О Господи! Люси охватила паника. Какой же надо быть наивной дурой, чтобы поверить в то, что Хасим-хан вот так запросто ее отпустит! Значит, она неверно истолковала действия хана как намерение натравить британскую армию на Шерали? Значит, индийский купец просто прибавится к списку жертв, умертвленных ее злыми чарами?

Купец пересек комнату, бросив едва заметный взгляд в сторону девушки. Его ничуть не удивило ее боязливое молчание. Женщина должна говорить, только если ее спрашивают, а рабыня всегда должна бояться. Ему, казалось, очень понравилось приготовленное в комнате угощение, и он рассыпался в щедрых похвалах. Если купцу и приходила в голову мысль о вероломстве Хасим-хана, то внешне это никак не проявлялось. Люси терялась в догадках — то ли индиец безнадежный глупец, то ли он невероятно мудр.