Джудит Лэнсдаун: Просто идеал

– Возможно, он нашел нечто занимательное и интересное и просто позабыл о времени... Ты как-то говорил, Мартин, что, задумавшись, твой кузен может забрести невесть куда, – сказала Энн.

– Ничего подобного я не говорил.

Сквайр вопросительно вздернул брови, и Мартин поспешил объяснить:

– Видите ли, сэр, у Мэла весьма своеобразный характер. Не то чтобы он был рассеян или воображал невесть что... Но он, как бы это выразиться... человек настроения.

– Настроения? – удивился сквайр.

Энн поспешила на выручку:

– А что здесь такого, папа? Мужчины всегда делают вид, будто напрочь лишены чувствительности, но ведь это не так! Должно быть, маркиз увидел что-то – дерево или пейзаж, – и это напомнило ему об утерянной любви... и он пролил слезу...

– Нет-нет, – торопливо возразил Мартин. – Даже будь в его прошлом эта самая утерянная любовь – хоть я точно знаю, что ничего подобного не было, – все равно он ни за что на свете не стал бы лить слезы над каким-то там пейзажем. Я просто хотел сказать, что он многое видит и воспринимает по-особому, не так, – как остальные.

– Это вполне естественно, – кивнула миссис Тофер. – Ведь он маркиз.

– Да нет же! – возразил Гейзенби. – Вовсе не потому, что он маркиз. Эта особенность передалась ему от предков, прежде всего по материнской линии. Он... понимаете...

Мартин замолк, не находя нужных слов для объяснения, хотя сам все понимал и находил естественным.

– Может быть, он обладает способностью общаться с духами? – с искренним интересом спросила миссис Тофер, но тут же спохватилась. – Нет-нет, Мартин, я не то хотела сказать. Ваш друг, да еще маркиз, не имеет ничего общего с потусторонним миром и привидениями.

– Мартин, а может, твой друг все же общается с привидениями? – встревожилась Энн.

– Нет, конечно, нет! Только такому типу, как мистер Харви Лэнгтон из Баррен-Уичи, за каждым углом мерещится нечистая сила. Мэл вообще не верит в призраков.

– Ну и прекрасно! – Энн с облегчением рассмеялась. – Уилл никогда бы не позволил Ханне выйти замуж за человека, который общается с духами.

Сквайр, который сидел в уютном кресле, беспокойно зашевелился, уперся локтями в подлокотники и сложил перед собой кончики пальцев. Многозначительно глядя на зятя, он сказал:

– Не думаю, чтобы Бериник согласился выдать сестру замуж за такого... чувствительного человека. Обдумайте все еще раз, Гейзенби, и не позволяйте Энни и Эмили втягивать вас в этот маленький заговор. И предупредите вашего друга, чтобы он не слишком много внимания уделял леди Ханне. Да-да, пусть займется чем-нибудь другим. Я, знаете ли, не хочу проснуться однажды и найти в гостиной труп вашего маркиза, а уж тем более ваш.

– Папа!

– Что, милая?

– Ты говоришь ужасные вещи!

– Правда? Ну что ты, разве я могу сказать что-то ужасное. – Сквайр был сама невинность, но Энн решила выяснить этот вопрос до конца.

– Ты намекнул, будто Уилл может убить Мартина и лорда Мэллори, если лорд вздумает поухаживать за Ханной – и все только потому, что лорд не совсем заурядный человек!

– Разве я намекал на это?

– Мне кажется, да.

– Нет, милая, не намекал, а прямо заявил и могу повторить еще раз: Уилл с удовольствием прикончит вашего лорда, если тот окажется настолько странным и смелым, чтобы поухаживать за леди Ханной. А потом спустит шкуру с Мартина, который их познакомил.

Мэллори положил левую руку на рукоять шпаги, продолжая правой твердо удерживать поводья. Над пустошью по-прежнему висела мертвая тишина, и по его телу пробежала дрожь: опасность подобралась совсем близко. Маркиз остановил коня и спешился. Сперва он подумал, что надо бы отпустить Саймона – вдруг ему удастся уйти от преследователей.

Но, поразмышляв несколько секунд, оставил эту мысль. Как только конь начнет ломиться сквозь кусты, вся свора окажется тут как тут и набросится на него. «Может, они и позабудут обо мне, если сосредоточатся на жеребце... Но я этого не хочу. Ни за что не пожертвую Саймоном, спасая собственную шкуру. Это из-за меня мы очутились здесь, потому я буду сражаться до последнего. И Саймон тоже. Он у меня боец! Если увидит, что я дерусь, будет кусаться, лягаться и топтать этих тварей». Мэллори заметил, что рука, в которой он сжимал шпагу, дрожит.

– Эй, Саймон, – негромко, но бодро сказал он. – Это всего лишь собаки. А мы с тобой не боимся собак, правда? – Но только безумец может не бояться, будучи обреченным на смерть. Особенно в этой, столь внезапно наступившей тишине. – Должно быть, они окружили нас и ждут. Чего? Наступления полной темноты?