Эйна Ли: На холмах любви

Услышав в его словах скрытую угрозу, граф вспыхнул:

– Скорее я убью вас, негодяй, чем стану участником подобной сделки.

– Но тогда, – продолжал Керкленд, – тогда ваш внук будет бастардом, не так ли?

Граф вздохнул и уступил.

– Преимущество на вашей стороне. Значит, мы заключаем эту сделку...

– Сделку, вы говорите! Мне не нужны сделки, я не позволю ставить мне условия! – в бешенстве заорал Роберт. – Это вы настаиваете на нашем союзе!

– Вы не очень-то дальновидны, лорд Керкленд. Что помешает мне убить вас, как только вы дадите обет перед алтарем?

– Элизабет, – ответил Роберт.

– Вы бесчестный человек! – презрительно бросил Александр Скотт.

– Напротив! И именно поэтому я принимаю ваше предложение. Я не знал, что Элизабет беременна. Я не мерзавец, милорд. Я с радостью исполню свой долг по отношению к ней и моему будущему ребенку. Тем более я не хочу, чтобы моего ребенка называли бастардом. Я – человек чести, милорд. Если бы вы обратились ко мне с приглашением приехать в Бэллантайн, я бы прибыл сюда немедленно. Но вы прислали мне приглашение в форме, равно унизительной и для вас, и для меня. Уверяю, если бы я не был в долгу перед домом Скоттов, вам не удалось бы с такой легкостью захватить меня. Кое-кто из ваших сородичей расстался бы при этом с жизнью.

– Не говорите мне о чести, милорд, ибо я оказал вам гораздо большую честь, нежели вы заслуживаете!

Старик и молодой человек не отрываясь смотрели друг на друга. В глазах Александра Скотта появилось нечто похожее на восхищение. «Этот горец сумел повернуть дело так, что мы поменялись ролями, и теперь условия диктует он, – думал лорд Скотт. – Этого упрямца не легко заставить делать то, чего он не хочет. Слава Богу, он согласен жениться на моей дочери. Видимо, Керкленд любит Элизабет. Прекрасно. Значит, венчание – дело решенное».

Александр Скотт кивнул и вышел из библиотеки; Роберт последовал за ним.

Элизабет сидела в часовне и нервно теребила батистовый платочек. С трепетом ожидала молодая женщина появления отца и Роберта.

С того мгновения, как Эндрю сообщил сестре, что они похитили Роберта, Элизабет стали терзать угрызения совести. Из этого невыносимого положения необходимо было найти выход – но какой? Она любит Роберта, она готова на все, лишь бы удержать его. Может быть, со временем он простит ее? Может быть.

Она взглянула на брата, шагающего из угла в угол. Он тоже явно терзался угрызениями совести. Может, стоит посоветоваться с Эндрю?

Но в этот момент дверь в часовню распахнулась. Сердце Элизабет замерло. Вошел граф Бэллантайн, за ним – Роберт.

При виде возлюбленного у Элизабет заныло в груди. Роберт казался очень усталым. Волосы его были спутаны, подбородок зарос. Едва взглянув на него, Элизабет поняла, что он в бешенстве. Молодая женщина украдкой взглянула на Керкленда и уставилась в пол.

– Отец, мне хотелось бы на несколько минут остаться наедине с лордом Керклендом.

Александр Скотт колебался, словно боялся оставить дочь наедине с горцем. Потом кивнул и сделал знак всем удалиться.

В часовне остались только Элизабет и Роберт. Храбрость Бет сразу стала уменьшаться. Керкленд гневно смотрел на нее сверху вниз и, казалось, хотел испепелить ее взглядом.

– Примите мои поздравления, миледи. Ваша решительность просто необычайна, – прорычал Роберт. – В сущности, что мешает мне взять и свернуть вам шею, изменница?

Элизабет взглянула ему в глаза.

– Когда-то вы вложили мне в руку кинжал и предложили поступить так, как мне хочется. Теперь я предлагаю вам сделать то же самое. Если вы хотите убить меня, Роберт, сделайте это, ибо у меня нет никакого желания жить.

– Лучше бы вы тогда пустили в ход тот кинжал, чем этот, который вы вонзили мне прямо в сердце.

Она умоляюще посмотрела на него:

– Я хочу только одного – объяснить, что произошло в тот вечер в Глазго.

– Сударыня, я изо всех сил стараюсь изгнать из памяти события того вечера. Стал бы ваш отец настаивать на венчании, если бы знал, что произошло тогда?

– А как вы можете говорить о том, что произошло, если сами ничего не знаете! Кэмпбелл сказал, что убьет вас, Роберт. Он обещал освободить вас при условии, что я останусь с ним.

Керкленд хмыкнул:

– Сударыня, всю свою жизнь я ускользал от Кэмпбеллов! Неужели вы думаете, что я согласился бы купить свою свободу ценой вашей чести? Разве вы не знаете, что чистота вашей любви для меня дороже жизни?

– Обвиняйте меня, если хотите, Роберт, но я сделала это ради вас.