Эйна Ли: На холмах любви

– Так велел мой отец.

Они ехали два дня и одну ночь, останавливаясь только затем, чтобы дать отдохнуть лошадям и поесть самим. Роберт обрадовался, увидев ворота Бэллантайна. Он уже устал ехать со связанными руками.

Эндрю развязал руки пленнику, и Роберт с наслаждением принялся разминать затекшие кисти.

– Дорогу вы знаете, – буркнул Эндрю. Керкленд хмыкнул:

– В комнату Элизабет?

Вопрос был дерзким. Эндрю сжал кулаки. Так хотелось молодому человеку ударить этого нахального горца, чтобы тот впредь не оскорблял его сестру!

– В библиотеку, – процедил он. Несмотря на поздний час, в холле еще горели свечи. Молодые люди направились в библиотеку, и шаги их гулко раздавались по спящему замку.

Граф Бэллантайн поднялся им навстречу. На его лице не было и намека на улыбку.

– Спасибо, сын, – проговорил граф. Эндрю, кивнув, вышел из библиотеки и закрыл за собой дверь.

Роберт молча смотрел, как граф подошел к камину. Казалось, что старика тяготит какое-то бремя. Плечи его поникли, и осанка уже не была гордой. Лорд Скотт долго стоял, задумчиво глядя на огонь. Роберт подумал, что граф забыл о его присутствии, и уже хотел заговорить, как тот повернулся к нему.

– Я бесконечно благодарен Господу за то, что он в своем божественном милосердии позволил вашему отцу умереть до того, как его сын обесчестил его имя.

Щека Роберта задергалась. Мало того, что его привезли сюда насильно, так еще и оскорбляют!

– Я вовсе не бесчестил имя своего отца, лорд Скотт, равно как не желаю оскорблять дом, в котором мне предоставили убежище. Но я не могу позволить, чтобы мое имя – или имя отца – порочили, причем без всяких объяснений.

Александр Скотт почувствовал невольное уважение к этому молодому человеку. Он всегда был наилучшего мнения о Керкленде, но то, что Роберт так унизил его дочь, возмутило графа невероятно.

– Лорд Керкленд, ваше обращение с моей дочерью неблагородно. Этого я не могу потерпеть.

– В моем обращении с вашей дочерью, милорд, не было ничего неблагородного.

Гнев, который Александр Скотт сдерживал все это время, теперь вырвался на волю.

– Печальные времена настали для Шотландии! Слабости наших дворян выставляются напоказ. Моя дочь, сэр, не какая-нибудь гулящая девка, которую можно взять для потехи на один вечер!

– Неправда, лорд Скотт, я никогда не обращался с Элизабет как с гулящей девкой.

– Разве не была она девственницей, когда приехала к вам? А вы использовали ее и вышвырнули, как старую ненужную вещь! Я послал к вам свою дочь – невинную, чистую девушку, полагая, что вы – человек чести. А вы поступили с ней самым неблагородным образом! – Глаза графа метали молнии. – Мой внук не должен родиться незаконнорожденным, Роберт Керкленд! Вы бесчестно поступили с моей дочерью, и я положу этому конец!

Роберт был потрясен. Почему Элизабет не сказала ему, что носит дитя? Или она думала, что он вернется в Эшкерк, так ничего и не узнав об этом? Сообщила бы она ему о рождении ребенка? Конечно же, нет. Эта девчонка такая своенравная.

А он сам тоже хорош. Напился как свинья. Потом позволил связать себя и силой притащить сюда. Боже правый, он все-таки хайлендский лэрд!

Но почему ему толком не объяснили, что Элизабет ждет ребенка? Черт бы побрал эту женщину!

Однако Александр Скотт еще не закончил свою гневную речь:

– Вы немедленно обвенчаетесь с Элизабет – сегодня же! Священник ждет нас в часовне.

С этими словами старый граф подошел к двери и распахнул ее. За дверью ждал целый отряд скоттовских воинов. Лорд Скотт повернулся к Роберту. Разговор был окончен.

– Ваша свита, милорд.

Роберт обратился к разгневанному графу:

– Поскольку я только что был подвергнут суду и приговор мне вынесен, то в качестве осужденного я имею право на последнее слово.

Александр Скотт закрыл дверь, нерешительно посмотрел на Роберта.

– Я обвенчаюсь с вашей дочерью, лорд Скотт – из-за положения, в котором она находится. И пусть это будет хорошим началом! Однако мое дитя будет расти в моем доме!

– А как же его мать?

– И мать тоже. Она моя жена – и жить ей тоже в Эшкерке.

Лорд Скотт замахал руками:

– Этого я не допущу. Моя дочь достаточно натерпелась от вас. Неужели вы думаете, что я опять отдам ее вам?

– Должен ли я напоминать вам, милорд, что, как только я стану законным мужем вашей дочери, ваше слово уже ничего не будет значить? И она сама, и все, что ей принадлежит, – все это становится моим. И я волен поступать со своей собственностью так, как хочу, – зловеще произнес Роберт.