Паола Маршалл: Эмма и граф

— О, нет, папа, я не думаю, что он пустоголовый. Ты не прав.

Позже она уныло вспоминала, насколько верно оценила такого легкомысленного на вид юношу. Да, он не был пустоголовым. Сопровождая повсюду юную наследницу, Доминик Хастингс точно знал, что делает. Более того, не сделав ей предложение сразу, он отверг все подозрения в том, что охотится за приданым. Мисс Дакр и Линкольны сочли его скромность признаком влюбленности.

Незадолго до конца сезона Эмилия и мисс Дакр отправились в экипаже в Гайд-Парк, надеясь увидеть Доминика, с редкой ловкостью скачущего на огромном вороном жеребце.

Он был там! И направлялся к ним! Сердце Эмилии бешено забилось — как всегда, когда она смотрела на него. Он выглядел таким прекрасным в костюме для верховой езды и высоких начищенных сапогах с золотыми кисточками. Он всегда был безупречен, что заставляло бедную Эмилию чувствовать себя еще более неэлегантной. Она чуть не теряла сознание от мысли, что, возможно, скоро станет его женой, ибо была уверена, что он сделает предложение до конца сезона. Ей стало жарко, сердце забилось еще сильнее.

Эмилия поглупела от влюбленности, и ей ни разу не пришло в голову, что за все время знакомства Доминик никогда не разговаривал на серьезные темы, а обращался с нею как с очаровательным, но умственно отсталым ребенком. Та Эмилия Линкольн, какой она была до знакомства с ним, с возмущением отвергла бы подобную снисходительность, но влюбленная Эмилия настолько ослепла от его красоты и своей удачи, что ни разу не поставила под сомнение причину столь прилежного ухаживания. Она принимала его видимое восхищение как должное.

Десять лет спустя повзрослевшая Эмилия краснела от стыда, вспоминая поведение того наивного ребенка. Тогда же она с обожанием следила за приближавшимся к ее экипажу Домиником. Он наклонился поговорить с дамами. Ах, его манеры были так же прекрасны, как он сам!

— Счастлив видеть вас обеих. Моя дорогая мисс Линкольн, мне необходимо поговорить с вами наедине. Не здесь, как вы понимаете. Могу ли я надеяться, что вы позволите нанести вам визит завтра? А затем будет ли мне оказана честь поговорить с вашим отцом? Я осознаю, что это не совсем привычный порядок, но полагаю, что мы понимаем друг друга.

Сердце Эмилии забилось так громко, что она подумала, не слышит ли Доминик. Некрасивый румянец окрасил ее щеки, а заикание стало таким сильным, что она с трудом выдавила ответ:

— К-к-к-конечно, м-мистер Хастингс. Я б-б-буду рада видеть вас.

Какой же дурой она, наверное, выглядит! Но нет, ласковые синие глаза, так гармонирующие с белокурыми кудрями, нежно смотрят на нее.

— Я счастлив слышать ваш ответ. Не будете ли вы сегодня на балу у леди Корбридж?

— К сожалению, нет, — медленно ответила Эмилия. — У папы гости, и я должна принимать их. Сомневаюсь, что они уедут рано. — Затем, осмелев и почему-то перестав заикаться, она добавила: — Но я не должна роптать. Ведь мы увидимся завтра.

— К моему искреннему восторгу, — ласково прошептал он. — К моему бесконечному восторгу. Не забывайте об этом, мисс Линкольн.

О, она не забудет, не забудет. И когда она передала отцу слова возлюбленного — ибо Доминик наконец ясно дал понять, что он ее возлюбленный, — отец ответил:

— Тогда ты обязательно должна ехать на бал к леди Корбридж.

— Твои гости?..

— Нет, моя любовь. Твое счастье для меня важнее всего. Передай мисс Дакр, что вы можете пообедать наверху, а я прикажу кучеру быть наготове.

Ах, как чудесно! Увидеть прекрасного возлюбленного сегодня! Эмилия взбежала наверх и передала слова отца мисс Дакр, а затем приказала горничной Нэнси приготовить голубое платье и все полагающиеся к нему аксессуары. Необходимо выглядеть как можно лучше для ее златовласого Аполлона.

Впоследствии Эмилия не раз спрашивала себя, как могла она вообразить, что красивый молодой человек, во всем требовавший совершенства, влюбился в некрасивую и безвкусно одетую Эмилию Линкольн. Но тогда маленький бог любви Купидон лишил ее разума, и, ослепнув от любви, Эмилия Линкольн не видела правды.

Так скоро снова встретиться с ним! Эмилия поздно приехала к Корбриджам, поскольку в последнюю минуту ее платье потребовало исправления и, сгорая от нетерпения, она ждала, пока горничная приводила его в порядок. Ведь она должна выглядеть ради него как можно лучше! Впервые в ней засияло обещание будущей изысканной красоты, но не каждый мог бы понять это.

Джордж Браммел видел и понимал, что означает это сияние. Но он знал и то, что Эмилии еще только предстояло обнаружить. Чуть раньше полупьяный юный Хастингс обнял Браммела за плечи и бессвязно пробормотал: