Паола Маршалл: Секретная миссия

— Правы те, кто говорят, что у тебя нет души, Девениш. Так оно и есть. Недаром тебя называют Дьяволишем. Вчера ты с таким хладнокровием обыгрывал этого бедного мальчика, словно стриг овцу.

Тот, к кому была обращена эта тирада, Генри Девениш, четвертый граф Девенишский и Иннескортский, поднял тонкие черные брови и голосом, выражавшим полнейшее равнодушие, сказал:

— Мальчику, о котором ты говоришь, двадцать два. Он играл на деньги, ему не принадлежащие, и нуждается, чтобы ему преподали урок.

— Но разве обязательно было его разорять? Я о тебе лучше думал, Девениш.

— Напрасно, Джордж. Пора бы уже знать: я не слишком-то хорош.

Джордж Хэмпден, полагавший, что он единственный друг Девениша, пристально посмотрел на своего дальнего родственника в надежде увидеть на его красивом холодном лице признаки раскаяния. Девениш походил на прекрасного карающего архангела с картины эпохи Возрождения, чуждого всякого милосердия.

— Значит, ты собираешься потребовать оплаты долговых расписок?

Он поставил на кон свой фамильный дом — и проиграл…

— Он сам решил рискнуть. — Голос Девениша звучал почти безразлично.

— И ты вот так просто можешь погубить человека? Уж не ждешь ли ты, что я после этого останусь твоим другом?

— Я ничего ни от кого не жду. Во всяком случае, решать тебе. Как его переубедить?

Джордж горячо заговорил снова:

— Я не могу поверить, что ты способен на такое. Деньги этого мальчишки тебе не нужны, врагом он тебе никогда не был…

— Сколько я выигрываю, как выигрываю и что собираюсь делать с выигрышем — это тебя не касается. Прости, если я откажусь продолжать этот разговор. Мне надо быть после обеда в палате лордов.

Джордж опустился на стул.

Дело происходило в библиотеке Иннескорт-Хауса недалеко от Пиккадилли. Стены этой великолепной комнаты в промежутках между книжными шкафами были увешаны морскими картами в дорогих рамах: первый Девениш прежде, чем получил титул, был моряком. Его правнук стоял теперь у массивного бюро, на котором стопкой лежали долговые расписки, нацарапанные Джеком Алинсоном.

— Я никогда тебя не пойму, Девениш. Как можно поступить так бессердечно по отношению к бедному юноше и тут же спешить в палату лордов? Это просто выше моего понимания!

— Ну и не старайся, приятель. Пойдем лучше в палату, послушаешь споры, получишь удовольствие.

— Прости, Девениш, но мне на сегодня уже хватит споров. Надеюсь, мы увидимся вечером у Леоминстеров. Говорят, там будет эта красотка Бэнбери. Слыхал я, она проявляет благосклонность к молодому Орвиллу. А ведь все думали, ты собираешься сделать ее графиней. Девениш рассмеялся.

Он собрал расписки и рассеянно их перелистал.

— Никогда не верь слухам обо мне, Джордж, они всегда врут, — заговорил он наконец. — К тому же я ни за что не женюсь на женщине, которая не умеет вести беседу, а Бэнбери полностью лишена этого дара. К несчастью, у красавиц нет дара краснореложения… Разжечь любопытство — вот чего хотел Роберт, это же ясно! Напиши такое письмо кто-нибудь другой, Девениш и не подумал бы обращать на него внимание, но Роберт — другое дело.

Девениш вздохнул. Вздохнул потому, что Роберт был одним из немногочисленных людей, кому он доверял, так что придется ехать. Девениш хотел было вызвать Торпа, чтобы продиктовать письмо, но передумал и принялся писать сам.

«Черт бы тебя побрал, Роб, — начал он без всяких предисловий, — ты должен как никто понимать, насколько мне не хочется возвращаться в Трешем, но я все-таки вынужден выполнить твое требование, потому что зная тебя, смею предположить, у тебя есть весомые основания…» Писать дальше ему не пришлось. В коридоре послышался шум, дверь распахнулась, и показался дворецкий Тресидер, причем его появление было лишено обычной величественности — он двигался спиной вперед, подталкиваемый юным Алинсоном, который грозил ему пистолетом.

— Милорд, — начал, задыхаясь, Тресидер, которому испуг придал говорливости, — я не мог его остановить. Он заявил, что хочет вас видеть, а когда я ему сказал, что вы приказали вас не беспокоить, он выхватил пистолет и пригрозил, что убьет меня.

— Именно так, — прорычал Алинсон, отпуская дворецкого.

Алинсон теперь размахивал пистолетом перед Девенишем, который, поднявшись, направился к нему.

— Скажите ему, пусть уйдет, черт вас подери, Девениш. У меня к вам дело. Еще один ваш шаг — и я стреляю.